Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

— Сидит в домзаке? За что?

— Он получил восемь лет строгой изоляции за какие-то «художества». Пять лет он уже отсидел, остается отсидеть еще три года. Возьмите его с собой, он там и срок свой досидит, и вас кормить будет.

Ни минуты не размышляя, я отказался от этого «заманчивого» предложения. Брать на зимовку преступника, отсидевшего в домзаке пять лет со строгой изоляцией! Вместо повара — активного члена зимовочного коллектива — мы могли очутиться с глазу на глаз с уголовником, которого, быть может, придется изолировать.

Из Владивостока мы так и ушли без повара, хотя я не оставил мысли о нем. Придя в Петропавловск-на-Камчатке я, между прочими делами, искал и повара. Люди, которых мне рекомендовали, на мои предложения поехать на остров Врангеля отвечали отказом. Все мои доводы за поездку не приводили к желаемым результатам.

В день отхода из Петропавловска Званцев сообщил мне, что меня ищет какой-то человек, желающий ехать поваром на остров Врангеля. Этого человека знал и радист Шатинский, который сообщил мне:

— Этого человека я знаю давно. Когда-то я работал в Петропавловске и в Анадыре, встречался с ним неоднократно и думаю, что он вполне подходит нам. Сейчас он работает в Петропавловской конторе Совторгфлота.

Я побежал разыскивать повара. В Совторгфлоте я обратился к кому-то из сотрудников с просьбой указать нужного мне человека. Мне указали на сумрачного вида человека, роста ниже среднего, с коротко остриженной головой, голубыми глазами и крошечными усиками. Он безучастно стоял, опершись на кафель печи.

Петрик.

Я обратился к нему:

— Вы, кажется, товарищ, хотите ехать на остров Врангеля?

— Да, — последовал ответ.

— Вы повар?

— Нет, я поваром никогда не был.

— А где вы раньше работали?

— Работал на материке сторожем, здесь работаю сторожем и рассыльным.

— Готовить вы умеете?

— Да как сказать? Готовлю. Жены у меня нет, ну вот, сам себе и готовлю. Щи да кашу.

— А хлеб вы умеете печь?

— Черный хлеб я пек, а белый не знаю, сумею ли.

Я все же решил его нанять. Особенные разносолы нам не были нужны, кое-чему мы его научили бы сами, а выпекать хлеб он получится у корабельного хлебопека. Нам важно было иметь человека, который специально занимался бы приготовлением пищи.

Мы направились в союз коммунальных работников и там заключили трудовой договор. Подписали мы договор буквально за час до отхода корабля, а погрузился Петрик со всем имуществом на корабль в момент, когда уже начали убирать сходни. В спешке, сопровождавшей наем повара, нам некогда было подумать о его медицинском освидетельствовании.

Еще на корабле, когда мы шли к острову, Петрик вел себя несколько странно: он был крайне замкнут, неразговорчив. Поручения выполнял охотно, толково, но делал все молча, ни с кем не сближался.

На корабле по собственному желанию, — очевидно, для того, чтобы чему-нибудь научиться, — он предложил свои услуги в камбузе и всю дорогу работал там, помогая поварам. Кроме того, по моей просьбе, судовой пекарь показывал ему все «тайны» хлебопечения, и надо сказать, что за время путешествия Петрик неплохо постиг это искусство. Позже, несмотря на то, что мука, завезенная на остров, содержала значительный процент кукурузы, ему удавалось печь неплохой, вполне съедобный хлеб. На камбузе же его учеба, видимо, не пошла дальше чистки картошки.

В пути он по собственному желанию ходил за собаками, погруженными в Петропавловске. К животным он относился хорошо, они к нему привязались, и он чувствовал себя с ними, как было видно, значительно лучше, чем с людьми. По крайней мере с ними он разговаривал во время кормления.

По приходе на остров мы не могли сразу нагрузить Петрика его прямыми обязанностями. Пока у острова стоял «Литке», мы все питались на судне, когда же «Литке» ушел, у нас начался строительный период. Были не закончены печи на радиостанции, не было каменки в бане. Из разговоров, которые мы вели еще до отхода «Литке», выяснилось, что Петрик на материке иногда работал печником. Правда, он говорил, что каких-нибудь особенных печей он не делал, но русские печи, плиты и простые грубы делал. Печника, знающего это дело лучше, чем Петрик, у нас не было, поэтому я с согласия остальных зимовщиков поручил ему доделку печей радиостанции. В помощь ему для подноски кирпичей, подачи глины и прочего я дал Званцева, который в перерывах между метеорологическими наблюдениями выполнял роль подручного.