Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

В течение сентября и октября Петрик возился с печами, а поварские обязанности в это время выполняла Власова.

Собираясь по вечерам после работы в кухне, мы в шутливом тоне обсуждали эту расстановку сил.

— Ну как, Петрик, идут дела с индийскими гробницами? — спрашивали его.

— Хорошо. Глина плохая, да подмастерье у меня хороший, — шутил он по адресу Званцева, — теперь уже скоро треба трубы.

— Придется тебе, Петрик, зимой ловить песцов, — говорил Шатинский.

— На шо воны мини, песцы, пускай чукчи их ловят.

— А чем же ты отблагодаришь Варвару Феоктистовну за то, что она за тебя готовит и кормит нас?

— Да, пожалуй, придется поймать песца, — отвечал Петрик смеясь.

— Только мне обязательно нужен голубой, белого я не хочу, — шутила Власова.

— Ну что же, поймаем и голубого.

— Голубого-то здесь нет, Петрик.

— А я его покрашу, вот он и будет голубой.

— Правильно, Петрик. В крайнем случае, какую-нибудь черную собаку сунь в капкан, — чем не голубой песец?

На корабле он был постоянно сумрачен, как будто чем-то недоволен, и, быть может, скорбел о покинутом на материке. С приходом на остров, особенно с того момента, когда он начал заниматься кладкой печей, его настроение совершенно изменилось. Постоянно оживленный, он охотно разговаривал со всеми, а в застольных беседах, когда над ним подшучивали, он охотно принимал шутки и сам подзадоривал других.

На основе первых наблюдений я заключил, что сумрачность Петрика была результатом перехода в незнакомую обстановку, но что по прошествии некоторого времени, давшего ему возможность ознакомиться с людьми и обстановкой, сумрачность его прошла и Петрик теперь вступил в полосу нормальной жизни.

Ко всему этому у меня, да и у всех зимовщиков, в первые месяцы нашего пребывания на острове было так много работы и всяческих забот, что совершенно не оставалось времени наблюдать не только за Петриком, но даже за собой.

Наконец, Петрик закончил печи в рации и каменку в бане и мог приступить к своим обязанностям. Так как мы знали, что Петрик не повар, то первое время помогали ему, показывая, как делать то или другое.

Никто из нас, как и сам Петрик, специалистом поварского искусства не был, но каждый что-нибудь умел делать. Если бы Петрик научился всему тому, что мы в совокупности знали, то, в общем, из него получился бы недурной повар, достойный не только зимовки острова Врангеля.

Первое время он охотно учился, стараясь запомнить советы; если при приготовлении кушаний указывались какие-нибудь порции, он записывал это в имевшуюся у него тетрадь. Первые два-три месяца после того, как он начал готовить, стол у нас был неплохой. Правда, не обходилось иногда без досадных случаев, но мы, памятуя неопытность Петрика, относили неудачи за счет ее и подходили к ним юмористически. Он, например, долгое время не умел сделать киселя, и сколько ему Власова ни показывала, как это делать, он долгое время кормил нас или сырым, или переваренным киселем. Но, наконец, он постиг и эту «премудрость».

Жил он первое время, пока занимался кладкой печей, в доме рации, но как только люди, жившие в рации, перешли к нормальному образу жизни, ему пришлось оттуда уйти. Отдельной комнаты для Петрика у нас не было, поместить его с доктором, как с одиноким человеком, я не счел возможным. В других комнатах старого дома жили люди семейные, и размещение в этих комнатах было сопряжено с большими неудобствами и для самого Петрика, и для жильцов. Но выход был найден.

Еще Ушаковым была выделена в кухне комната для устройства ванны. Ванная устроена не была, и комната эта играла роль теплого склада. Вот в этой-то комнатушке мы и поселили Петрика. Он не возражал и заявлял, что ему здесь значительно удобнее. Мы в шутку звали его жилье «клопушкой-кормушкой». Кстати сказать, дом уже со дня постройки его на острове изобиловал этими противными паразитами, так как Совторгфлот купил для острова старый жилой дом… вместе с клопами.

В разгар зимы, в период наиболее темного, пуржливого времени, мы стали замечать за Петриком кое-какие странности. Это прежде всего сказалось на приготовлении пищи: он стал более неряшливо относиться к своим обязанностям и иногда по несколько дней кормил нас одним и тем же блюдом. Мы шутили по этому поводу, иногда перед обедом спрашивая повара:

— Ну, чем будешь нас сегодня кормить?

— А разве вы не знаете, что усю неделю горохфельный суп?

И действительно, он всю неделю кормил нас гороховым супом.