— Отдать кормовой якорь!
Послышался громкий всплеск: Дерри выполнил команду. Мимас уже принял и закрепил носовой швартов. Мы поставили «Арго» боком к причалу, и я поспешил сойти на берег, чтобы поздороваться с Вассилисом.
— Привет, Вассилис! Как дела? Как он тебе нравится? — Я указал на «Арго». — У нас полный порядок. Галера в отличном состоянии.
Он крепко пожал мне руку, не в силах говорить от волнения, наконец вымолвил:
— Добро пожаловать, капитан. Сегодня гостишь у меня?
Но, конечно же, больше всего Вассилису не терпелось осмотреть «Арго». Он вложил всю душу в строительство галеры, использовал приемы древних корабелов, соединяя доски при помощи сотен шипов и гнезд. Опираясь на многолетний опыт деревянного судостроения, Вассилис трудился с таким знанием дела и упорством, что справился с задачей за неполных шесть месяцев, хотя специалисты предупреждали меня, что понадобится не один год. Больше того: они подразумевали, что на строительстве будет занята бригада корабелов, а Вассилис работал один, только Мимас помогал ему, поднося материалы и подавая инструмент.
Как только завершился приветственный ритуал и Вассилис посчитал, что приличия соблюдены, он приступил к осмотру. По его команде Мимас сбегал за небольшим молотком, и Вассилис пошел вдоль судна от банки к банке, простукивал каждый шпангоут. Тук, тук, тук — отдавалось в обшивке. Дойдя до кормы, он повернулся и зашагал обратно ко мне.
— Этот, этот, этот! — объявил он, касаясь на ходу трех шпангоутов. — Вот эти заменены.
Вассилис был прав. По одному лишь звуку он сразу распознал шпангоуты, которые отремонтировал турецкий корабел Хакки в Стамбуле.
На другое утро я попросил команду полностью разгрузить «Арго», чтобы Вассилис мог проверить все до самого киля.
— Он в полном порядке, — заверял я его. — Все в порядке. Только мачта разболталась в пяртнерсе, хорошо бы ты ее укрепил. А так ничего серьезного. Судно в прекрасном состоянии.
Вассилис фыркнул.
— Почему турецкий плотник ремонтировал шпангоуты? — ревниво осведомился он, заботясь о своем творении, будто мать о любимом отпрыске.
— Шпангоуты треснули не в море, а на стапелях в Волосе перед началом экспедиции «Ясон», — поспешил я объяснить. — Брус был плохого качества.
— Знаю, — мрачно отозвался Вассилис. — Если бы поставщик прислал мне то, что я заказывал, такого не случилось бы.
Мне оставалось только гадать, какие разговоры происходили между ним и поставщиком…
— Все равно, я не стал бы ремонтировать так, как это сделал турецкий плотник, — добавил Вассилис.
К счастью, я не первый день был знаком с ним, знал его гордый, независимый нрав.
— Все в порядке, Вассилис, поверь мне. Я уверен, что шпангоуты не подведут нас на маршруте Одиссея. Ты только не волнуйся.
Он крякнул.
— Ладно, коли что не заладится, шли телеграмму, и я прибуду в любое место, исправлю, что надо. Но когда будешь ставить галеру на консервацию на зиму, свяжись со мной, прежде чем выбирать человека, чтобы присматривал за ней.
«Мы невредимо бы в милую землю отцов возвратились, / Если б волнение моря и сила Борея не сбили / Нас, обходящих Малею, с пути, отдалив от Киферы». Одной этой фразой Гомер запросто выводит Улисса и его флотилию за пределы известной карты. Куда направилась флотилия? Где скитался Улисс, пока вдруг не появился дома в Итаке, рассказывая небылицы об одноглазых чудовищах, о волшебнице, превратившей его людей в свиней, и о мирных лотофагах, питавшихся наркотиком? Мыс Малея — последняя известная точка на его маршруте, последнее «обсервованное место» плаваний Улисса. Все же, используя приобретенное нами на «Арго» знание того, как и куда могли плыть галеры, мы можем сделать первый шаг к разгадке тайны, которая больше двух тысяч лет смущает умы комментаторов.
Мыс Малея пользовался и продолжает пользоваться дурной славой из-за сильных ветров и нагоняемых ими волн. Пелопоннес напоминает очертаниями коренной зуб, и мыс Малея находится в самом конце одного из корней. Для древних судов, прижимавшихся к берегу, Малея был опасным поворотным пунктом. Огибая его, хлипкие галеры должны были изменять курс почти на 300 градусов, и если в Эгейском море им благоприятствовал попутный ветер, то за мысом приходилось грести против встречного ветра. Если к тому же в это время его сила возрастала, их относило к острову Китира и дальше в открытое море. Мыс Малея был не только физическим, но и психологическим барьером. «Огибая Малею, забудь о доме», — гласила древняя греческая пословица, подразумевая, что пути назад могут быть отрезаны; и в «Одиссее» две флотилии попали здесь в переделку: двенадцать кораблей Улисса, чей путь мы теперь попробуем проследить, и возвращавшиеся в Спарту корабли Менелая. Согласно Гомеру, северный ветер гнал флотилию Менелая на юг до самого Крита, где буря выбросила несколько судов на берег.
Читать дальше