Кристофер Стюарт - Страна джунглей. В поисках мертвого города

В первом из трех писем, направленных в адрес Клуба исследователей, Морде написал: «Я намерен вернуться в Гондурас, как только позволит сложившаяся в мире обстановка. Там еще очень многое надо сделать».

Тем не менее, несмотря на воспоминания о древних руинах и все разговоры о грядущем возвращении в Гондурас, он все глубже и глубже погружался в свою шпионскую работу. Дело в том, что, позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли, любой агент в военное время ставил под угрозу собственную жизнь.

Уже наступила ночь, а мы все карабкались вверх по склону горы. Рассказанная незнакомцем история произвела на нас гнетущее впечатление, и последние часы мы почти не разговаривали друг с другом, снова и снова прокручивая ее в головах. Потом Панчо нагнулся и показал на отпечатавшиеся в грязи следы звериных лап. «Ягуар», – сказал он. Судя по всему, хищник был неподалеку. Жара высосала из меня все силы, и я плелся в самом хвосте нашей группы. Через некоторое время мои спутники стали один за другим исчезать из виду. Сначала пропал Панчо, потом – Анхель. Вскоре куда-то подевался и Крис.

Я на минуту остановился, и меня разобрал истерический хохот. Внезапно я оказался совершенно один в этих поганых джунглях, и ситуация виделась мне совершенно естественным результатом всего, что я делал до сих пор.

Пытаясь не паниковать, я наконец сдвинулся с места и побрел дальше, по щиколотку утопая в чавкающей грязной жиже и надеясь вот-вот снова увидеть спины своих товарищей. Некоторое время я шел достаточно быстро, стараясь поддерживать себя позитивными мыслями и уверенностью в том, что мне вполне по силам шагать, не падая лицом в грязь. Но тут я неожиданно для самого себя очутился в зарослях трехметровой травы с острыми, как бритва, краями, отрезавших меня от всего внешнего мира. Сколько я ни надеялся, что с минуты на минуту выйду на простор, заросли все не заканчивались и не заканчивались. Я поскользнулся и упал, намочив штаны и набрав полные ботинки жидкой грязи, порезал руку об острый камень и порвал на груди рубашку. Москиты превратили мое тело в месиво из кровавых волдырей, жутко чесалась отрастающая борода. Я попытался перепрыгнуть через большую лужу, но вместо этого споткнулся и рухнул в воду.

Именно в этот момент я понял, что не могу идти дальше. Я упал под высоким махагониевым деревом и начал звать Криса, Панчо и Анхеля. «Ау!» – кричал я, но мой голос тонул в пульсирующем гипнотическом гудении миллионов насекомых. Я не дождался ни эха, ни ответа. Мне было трудно дышать. Я так устал, что не мог подняться на ноги. Я вообще не чувствовал своих ног. Веки словно налились свинцом.

Сидя в грязи, я снова и снова вспоминал молодого человека, торопившегося повидаться со своим умирающим сыном. Наверно, ему не доведется отпраздновать первый день рождения малыша… а я только что пропустил четвертый день рождения своей дочери. Я вспоминал мертвеца, увиденного на дороге несколько недель назад. Агрессивное одиночество джунглей давило на меня тяжеленным камнем. Пираты, змеи, малярийный воздух, кровожадные ягуары… я постоянно рисковал здесь своей жизнью, но ради чего? Мне вспомнилось, как Эми когда-то сказала: «Нам нужно вместе создавать для себя воспоминания».

В душе у меня царила полная разруха. Чем дальше я уходил в джунгли, тем больше отрывался от своей семьи. А они без меня прекрасно обходились… Что же я наделал? Я открыл свой блокнот на чистой странице и, нацарапав «я дошел до точки», начал плакать и смеяться одновременно.

Предложение встретитьсяеще раз поступило от фон Папена уже на следующее утро. Он сказал Морде, что будет ждать его в частном доме на острове Принкипо. На катере до этого острова, расположенного в Мраморном море, можно было добраться приблизительно за час. Прибыв на место, шпион обнаружил, что в доме никого, кроме посла, нет. Он сказал, что приехал на своем персональном катере, чтобы встретиться с глазу на глаз и избежать слежки. Всю прошлую ночь фон Папен обдумывал сделанное ему предложение. Свои мысли он изложил на трех листах бумаги, которые намеревался уничтожить сразу же по окончании встречи.

Он разрешил Морде делать записи, но попросил «не показывать их никому, кроме самого президента».

Говорил посол торопливо, словно любая пауза могла стать поводом для серьезных сомнений. «Американцы думают, что все немцы поддерживают нацистов, – записал Морде его слова в своем официальном отчете, – но это неправда».