Виктор Кирюшкин - Говорящий ключ

— Лепешек испечем, однако.

— Лепешек? — удивился геолог. — А где мука?

— Здесь! — Большаков, развязав свой вещевой мешок, достал маленький кулек муки.

— Запаслив же ты, Кирилл Мефодиевич! — обрадовался Воробьев.

— В тайгу идешь на день, бери на неделю.

Большаков подвинул к себе деревянный лоток, захваченный Воробьевым для того, чтобы брать пробу, насыпал в него муки, круто замесил тесто, добавив в него щепотку соды. Геолог следил за его действиями, не понимая, каким путем он собирается печь лепешки. Между тем, проводник раскатал несколько лепешек, отставил лоток в сторону, вынул свой длинный самодельный нож и принялся строгать палочки. Несколько палочек, очищенных от коры, он воткнул в землю рядом с костром.

— Теперь готово, — усмехнулся Большаков, искоса поглядывая на геолога. — Вешайте их, Николай Владимирович, на палочки... разом испекутся.

— Э, нет, Кирилл Мефодиевич, — рассмеялся Воробьев. — Здесь еще какой-то секрет есть...

— Есть! — охотно согласился проводник. — Только зачем секрет, просто совсем.

Довольный тем, что Николай Владимирович сам не догадался, Большаков стал свертывать лепешки в трубочки и надевать их на палочки, как чехлы. Перед этим он сжимал верхний конец каждой трубки, чтобы она висела и не сползала вниз. Когда лепешка испекалась с одной стороны. Большаков повертывал ее, не снимая с палочек. После полного поворота вокруг палочек, трубки из теста оказались хорошо пропеченными.

Тем временем поднялся ветерок, предсказанный Большаковым. Сквозь тучи проглянуло солнце. День сразу повеселел. Последние клочки тумана рассеялись.

Обратный путь занял у разведчиков в два раза меньше времени. К вечеру Воробьев и Большаков были уже вблизи лагеря. Оба порядочно устали, исцарапались в густых зарослях кустарника, через которые им пришлось пробираться. Николай Владимирович шел за Большаковым, перестав приглядываться к местности. Утомление притупило его внимание, сейчас он видел перед собой лишь спину проводника, идущего все так же легко, как и утром. Геолог невольно завидовал старому таежнику; его выносливости, казалось, нет предела. В сгущающихся сумерках Большаков почти бесшумно шагал по еле приметной звериной тропке, протоптанной вдоль берега ключа. Внезапно Большаков остановился, подняв руку. Воробьев замер, удобнее перехватив ружье. Жест проводника означал, что он что-то заметил. Проводник тихо отступил шага на два в кусты, из которых только что вышел на поляну. Дальше темнела группа деревьев, а под ними протекал ключ. Большаков напряженно вглядывался вперед.

— Что там, Кирилл Мефодиевич? — шепнул геолог, касаясь его плеча.

— Глядите выше... на ясене... там, справа.

Сумрак сгустился. Теперь Воробьев видел лишь деревья, вырисовывающиеся на фоне неба. Какое из них ясень, ему было абсолютно непонятно. Все же, приглядевшись, он заметил на раскидистом дереве что-то темное. Это темное пятно вдруг шевельнулось.

— Медвежонок!

— Нет! — Большаков оглянулся. — Стрелять не надо, однако... дальше, на другом дереве тоже сидит...

Воробьев, удивляясь зоркости проводника, с трудом отыскал на соседнем дереве второе темное пятно, которое тоже пошевельнулось и выдало себя. Ветви деревьев плохо скрывали затаившихся над самой тропой неведомых зверей.

— Рыси, — Предположил Воробьев. — Здесь, наверно, кабарга на водопой ходит. Они ее караулят.

Большаков отрицательно качнул головой и шепотом объяснил, что рыси охотятся в одиночку. Геолог заспорил, доказывая, что в этих местах, кроме медведя и рыси, нет крупных зверей, которые лазили бы по деревьям.

— Зверь давно бы нас учуял, — спокойно ответил проводник. — Ветерок от нас к деревьям тянет.

— Значит, крупные птицы... орлы, наверно!

— Совсем плохо видишь, начальник, — шепнул проводник. — Сейчас узнаешь, какой такой зверь засаду сделал. Он передал Воробьеву свое ружье, снял вещевой мешок и вынул из него моток прочной бечевы. Еще раз предупредив геолога, чтобы тот не вздумал стрелять, проводник неслышно скользнул в сторону ключа. Воробьев уловил слабый шум осыпавшейся гальки, после чего настала полная тишина. По шуму гальки геолог догадался, что Большаков спустился к руслу ключа и сейчас, наверно, крадется к деревьям под прикрытием довольно крутого берегового откоса. Быстро наступившая темнота скрыла от взора геолога зверей, затаившихся на деревьях. Потеряв их из виду, геолог теперь не смог бы даже определить, на каких же именно деревьях он видел темные пятна.