Петр Якеш - К вулканам Тихого океана

Нас сопровождает только медицинский персонал — мисс Маргарет и миссис Робинсон. Они делятся с нами своими заботами. Заходим в послеродовое отделение и в «хирургию».

— А что в основном приходится лечить?

— Травмы от падений с арековой пальмы. Она та* кая тонкая, что не может выдержать взрослого человека, поэтому за любимым лакомством — орехом для бетеля — папуасы посылают детей. Нередко пальма ломается и под тяжестью ребенка, иногда он сам не справляется с акробатическими упражнениями на ее вершине, и все это заканчивается у нас.

Удивительно, но орехи арековой пальмы — главная причина несчастных случаев — нам не кажутся вкусными. Растут они небольшими группками у самой верхушки пальмы. Как и везде, папуасы к бетелю добавляют негашеную известь — здесь ее называют «лайм». Носят ее обычно в красиво украшенных мешочках, напоминающих кисет для табака. Когда бетель разжевывается, во рту образуется красная кашица, от которой чернеют зубы. Вкус ее ни с чем из того, что нам известно, сравнить нельзя. Если вам все-таки захочется попробовать это экзотическое лакомство, пожуйте квасцы, которыми мужчины пользуются во время бритья. Держу пари, что вы их тут же выплюнете. Так и папуасы: пожевав эту кашицу, выплевывают. И если глаза ваши не привыкли или если у вас слабый желудок, лучше не глядите на заплеванную напоминающей кровь кашицей землю, особенно в городах, таких, например, как Порт-Морсби. В джунглях или в деревне, где ходят по утоптанной глине, картина не кажется такой неприглядной.

Что же дает жевание бетеля? Сам я сказать не могу, не жевал. Джек Налу объяснил так:

— Вы, господин, любите пить пиво. У нас пива нет, вместо него бетель. Когда вы хотите есть, вы пьете пиво, и вам становится лучше, снятся красивые сны. Так и нам после бетеля снятся красивые сны и не хочется есть.

Джек не очень-то любит бетель, но не отказывается, когда его ему предлагают.

Наш осмотр миссии продолжается, мы попадаем на службу. Сначала присутствуем из вежливости, потом с интересом начинаем прислушиваться и уходим восхищенные. Если быть точным, это вовсе не служба в том смысле, в каком мы привыкли ее понимать. Алтарь, вернее, подобие алтаря, и люди, собравшиеся вместе. Сама церковь — большая бревенчатая постройка, крытая узорно выложенными листьями, перевязанными лианами. Люди приходят в основном группами, одетые в самое лучшее. Стоят, садятся или становятся на колени прямо на утоптанный глиняный пол. Ведут они себя в помещении так, что иначе, как врожденным тактом и воспитанностью, это чудо не объяснишь. Между взрослыми бегают маленькие дети, рядом с молящимися можно увидеть и собак, которые, кажется, тоже преисполнены достоинства. Служба идет на местном языке, мы не понимаем ни слова. Говорят мало, большая часть обряда — пение. Происхождение мелодии явно не меланезийское, здесь чувствуется и мелодичность полинезийских песен, и ритмичность американских блюзов. Врожденная музыкальность собравшихся ощущается в каждом такте, и вскоре создается впечатление, что вся церковь танцует. Поют на два-три голоса с интенсивностью реактивных моторов. «Отец» несколько раз отхлдит от алтаря, а его место занимает помощник-папуас.

За обедом говорим о многом: о ценах на какао, о независимости для Новой Гвинеи, миссионеры рассказывают, как они представляют себе Чехословакию. Нас с Яном интересует любая информация о Виктори и ее вулканической деятельности. Оказывается, самую подробную информацию об этом нам может дать господин Кридлэнд: он служил в полиции в Туфи и по долгу службы часто беседовал с очевидцами извержения вулкана. Он явно доволен, что мы пришли к нему расспросить о Виктори. В долгом рассказе (он называет по именам всех своих начальников и подчиненных, местных помощников и просто посетителей полицейского участка в Туфи после второй мировой войны и до нее) мы вылавливаем и новые сведения о вулкане. Он не мог упустить возможности перечислить всех папуасов, которые «стали людьми» благодаря тесному сотрудничеству с полицейскими и миссионерами. Всех остальных он различал только по прямым волосам и более светлому цвету кожи. Вся эта информация — кто есть кто, — возможно, нам пригодится.

Господин Кридлэнд говорит:

— В тысяча девятьсот восемнадцатом году чиновники колониального управления Хупер и Макдональд сделали попытку подняться на Виктори. Особенно трудно было взобраться на вершину, потому что она состоит из сыпучего материала.