Владимир Шигин - Кораблекрушения Тихого океана

Об этой давней трагедии и сегодня практически ничего неизвестно, так как ее история не вошла даже в «Летопись крушений и пожаров судов Русского флота 1713–1753 гг.» Описание ее было совершенно случайно получено в 1810 году известным отечественным мореплавателем В.М.Головниным от правителя Русской Америки А.А.Баранова. Рассказ о крушении судна «Святой Николай» под командой штурмана Булыгина около северо-западного берега Аляски у Пагубного острова был записан Головниным со слов приказчика Тимофея Тараканова. Головнин дает ему характеристику, как мужику смышленому и прямому, но малограмотному.

Вне всяких сомнений, история злоключений приказчика Тараканова и его товарищей могла бы стать сюжетом не одного приключенческого романа и кинофильма! Мы приводим описание крушения судна «Святой Николай» и одиссею его команды в том виде, как оно было изложено автором.

«Компанейский бриг «Святой Николай», на коем я находился в звании суперкарга (ответственный за перевозимый груз – В.Ш.), состоял под начальством флотского штурмана (офицерского чина) Булыгина и был назначен с особыми поручениями от главного правителя колоний к берегам Нового Альбиона (район нынешнего Сан-Франциско – В.Ш.). 29 сентября 1808 года отправились мы в путь, а около 10 октября подошли к мысу Жуан-де-Фука, лежавшему в широте 48°22’ (западное побережье современной Канады – В.Ш.). Тут безветрие продержало нас четверо суток; потом повеял легкий западный ветерок, с которым шли мы поблизости берегов к югу, и описывая оные, клали на карту и делали на них наши замечания. На ночь, обыкновенно, мы от берега несколько удалялись, а днем подходили к нему весьма близко, и в это время приезжало к нам много жителей на своих лодках, так что иногда число лодок у борта простиралось до нескольких десятков или даже до ста. Впрочем, они были не очень велики: редкие могли вместить человек десять, а в большей части находились по три по четыре человека. Со всем тем, однако, мы остерегались и никак не впускали на бриг в одно время не более трех человек. Эта предосторожность казалась нам тем нужнее, что жители были вооружены. Многие из них имели даже ружья, а у других были стрелы, сделанные из оленьего рога, железные копья без древок и костяные рогатины…

Жители привозили к нам на продажу морских бобров, оленьи кожи и рыбу. За большого палтуса я им платил по нитке в четверть аршина голубых корольков (бусы) по пяти и по шести вершков такого же бисера; но за бобров не только корольков или бисера не хотели они брать, но даже отвергали с презрением китайку (хлопчатобумажная ткань) и разные железные инструменты, а требовали сукна, какое видели на камзолах наших промышленных; но как мы его не имели, то и торговля наша не состоялась.

Тихие ветры и благоприятная погода продолжались несколько дней, наконец, не припомню которого числа, около полуночи стал дуть ровный ветер, который к рассвету усилился до степени бури. Начальник брига приказал закрепить все паруса, кроме совсем зарифленного грота, под которым мы лежали в дрейфе. Буря с одинаковой силой свирепствовала трое суток. Потом перед рассветом вдруг утихла и наступила тишина. Зыбь была чрезвычайная, а туман покрыл нас совершенно. Вскоре по восхождении солнца, туман исчез и показался нам берег не далее З миль от нас. Мы бросили лот: глубина 15 сажен. Тишина не позволяла удалиться от опасности под парусами, а зыбь мешала употребить буксир или весла. Она же прижимала нас ближе и ближе к берегу, к которому, наконец, подвинула нас так близко, что мы простыми глазами весьма явственно могли видеть птиц, сидевших на каменьях. Мы в это время находились, по нашему счислению, против бухты, именуемой жителями Клоукот, южный мыс коей лежит в широте 49° и нескольких минут. Американские корабли в тихие ветры часто заходят в эту бухту, но в бурю или при большом волнении такое покушение было бы сопряжено с крайней опасностью. Гибель брига казалась нам неизбежной и мы ежеминутно ожидали смерти, доколе божьим милосердием не повеял северо-ападный ветер, пособивший нам удалиться от берегов. Но ветер сей, поблагоприятствовав нам шесть часов, превратился в ужасную бурю и заставил лечь в дрейф, убрав все паруса. После того, как буря укротилась, ветры дули с разных сторон и с разной силой, а мы, пользуясь оными, подавались к югу.