Василий Песков - Белые сны

Всего пингвинов семнадцать видов. У Мирного живут большие и важные императорские пингвины, а также их родственники – суетливые несерьезные пингвины Адели. Адели на зиму (в апреле) удаляются к северу. И, подобно грачам в наших краях, приносят в Антарктиду весну. Это бывает в ноябре.

Потешные птицы не очень похожи на птиц. Природа проявила бездну изобретательности, чтобы приспособить антарктических аборигенов к жизни на льду. В облике и повадках пингвинов много смешных человеческих черточек. Чёрный фрак, ослепительно белая сорочка, величественная осанка и неторопливая, вразвалку, походка делают императорских пингвинов похожими на метрдотелей дорогих ресторанов. Наблюдать пингвинов ни с чем не сравнимое удовольствие. Приходишь утром, уходишь вечером. Снимаешь одну, две, шесть пленок. Снимаешь, пока не останется ни одного кадра. Кинооператор Кочетков лет семь назад поставил даже палатку рядом с этой колонией птиц. И снимал, снимал… Получился хороший фильм. Я смотрел его несколько раз. И, признаюсь, пингвины в первую очередь заронили интерес к Антарктиде.

В который раз направляемся в гости к пингвинам. Сегодня от ветра они схоронились за старым, покрытым снежной глазурью айсбергом. Километра за два слышим смутные звуки – не то лягушки, не то гусиная стая. Ветер доносит непарфюмерные запахи птичьих будней. А вот и первый представитель державы. Спит или мертвый? Лежит, уткнувшись головой в снег. У самых ног вскочил, растерянно огляделся, но, поняв – ничего ему не грозит, сразу становится важным.

Теперь двое. Полная неподвижность. Чуть-чуть касаются грудью. Клювы подняты кверху. Это любовь. Как все влюбленные, не замечают ни шума шагов, ни крика поморников. Убеждаемся позже: могут стоять и час, и два. А колония сородичей живет в это время по своим правилам и законам.

Лето. Почти все взрослое население отправилось к морю. Это недалеко – сутки пешего перехода на север. В воде пингвины резвятся и кормятся – ловко хватают рыбешку и маленьких осьминогов. Правда, глядеть надо в оба, иначе и сам попадешь в зубы морскому леопарду или киту-косатке. В колонии остались только няньки и дети. Ростом дети уже с родителей. Но одеты иначе. Нарядного фрака и белой рубашки пока что нет – бурый пух. Не очень красиво, зато тепло.

Дети есть дети: пои, корми. Постоянный крик: «Экю! Экю! Экю!..» Мотают головой сверху вниз – «хочу есть!» «Тэ-тэ-тэ-тэ-э-э!» – отзываются няньки. Взрослая песня похожа на бормотание курицы в марте где-нибудь на теплой мякине, только более громкая и металл в голосе. Голодный подросток подходит к няньке. Та наклоняется. Подросток сует голову в раскрытый клюв и быстро-быстро глотает белую кашу. А справа и слева бесконечные жалобы алчущих: «Экю! Экю! Экю!..»

Немало корма надо ораве почти уже взрослых прожорливых молодцов. Няньки уходят кормиться и запасать в зобу пищу. На их место возвращаются те, кто это сделать уже успел.

Молодняк медленно, день за днем подвигается к морю. Няньки смотрят, чтобы по неразумности кто-нибудь не забрался в промоины айсберга, который вот-вот осядет, не позволяют подросткам лезть в трещины, драться, уходить далеко от компании.

В разгар лета, в середине декабря, молодежь обретает наконец долгожданное оперение. И все государство ускоренным маршем направляется к морю. Там одетые с иголочка птицы ныряют со льдины в синюю воду. Кончилось детство Теперь уже сам лови рыбу, кальмаров и не спи, когда появится леопард…

В конце марта, когда пурга начинает свистеть в трещинах айсбергов, у Хасуэлла появляется первый пингвин-разведчик. Это значит – пришла зима. Через месяц вся колония птиц собирается у острова.

И все повторяется сначала, как и тысячи лет назад. Жених выбирает невесту. У молодой пары появляется одно-единственное яйцо. А морозы – пятьдесят градусов, пурга – соседа не видно. Попробуй уберечь одно-единственное. Берегут! Яйцо лежит на лапах и сверху прикрыто складкой живота. Надо пройтись – идет вместе с яйцом. Яйцо величиной с большую картофелину, и с ним особенно не расходишься. Если надо идти кормиться – яйцо забирает супруг. Море зимой отодвигается далеко. Обычным ходом доберешься не скоро. Но есть у пингвинов способ иного передвижения – ложатся на брюхо и, быстро-быстро работая крыльями-ластами, скользят по снегу. Скользить удобнее, чем шагать.

В самую лютую стужу высиживают, а вернее сказать, выстаивают императорские пингвины яйцо. Чуть проморгал – покатилось, треснуло от мороза или соседка, давно потерявшая свое кровное, хватает чужое. Попробуй отнять – драка! Что с возу упало, то пропало. Теперь одна надежда – «усыновить» чужое яйцо. Такая возможность есть. Пятнадцать тысяч соседей – кто-нибудь всегда зазевается.