Поль Брантон - Путешествие в сакральный Египет

Более простым и коротким путем я вернулся назад к наклонному тоннелю, соединяющему внутренние помещения пирамиды с внешним миром, чтобы еще раз повторить свой путь вниз, вглубь каменного плато Гизе. Но возле развилки дорогу мне преградила огромная тень. От неожиданности я попятился назад и только тогда понял, что это моя собственная тень. В этом загадочном месте можно было ожидать чего угодно. Здесь ничто не показалось бы чересчур сверхъестественным. С трудом преодолев оставшуюся относительно небольшую часть пути (временами мне приходилось двигаться по скользкому полу даже на четвереньках), я все же добрался до окончания спуска и вышел на ровную поверхность. Правда, тоннель в этом месте стал еще более низким. Я прополз вперед еще ярдов десять и оказался, наконец, у открытого входа в самое необычное помещение из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Это был так называемый Провал. В самой вытянутой своей части он не превышал пятидесяти футов в длину от стенки до стенки.

Этот мрачный склеп, лежащий точно под центром пирамиды, производил впечатление так толком и не доведенного до ума начинания. Все здесь выглядело так, будто строители только начали высекать в скале помещение, но неожиданно бросили свою работу. Потолок был доведен до конца, но пол был похож скорее на фронтовую траншею, подвергшуюся ожесточенной бомбардировке. Древнеегипетские каменщики обычно начинали строить подземные склепы с потолка, добираясь до пола лишь к концу работы. Отчего же строительство этого подвального помещения так и не было завершено, если впоследствии все равно была произведена колоссальнейшая работа по сооружению верхней, надземной части пирамиды? Этот вопрос и по сей день остается крепким орешком, который не под силу раскусить ни одному археологу. Но, по правде говоря, абсолютно вся пирамида представляет собою точно такой же орешек.

Я попытался осветить фонариком густую темноту склепа, сфокусировав луч в самом центре пола. Придвинувшись ближе, я застыл над краем глубокой зияющей ямы — молчаливого подтверждения давнего визита искателей сокровищ, настойчиво, но напрасно выдалбливавших эту яму внутри Провала. Тут я почувствовал на затылке неприятное прикосновение крыла пролетавшей мимо летучей мыши, огласившей безмолвное пространство подземелья своим пронзительным криком. Заглянув в яму, я заметил, что свет моего фонарика потревожил сон еще трех летучих мышей: они висели вверх ногами, зацепившись коготками за ее грубо обработанные края. Я отодвинулся в сторону и тем разбудил еще двух мышей, висевших на потолке. Растерянные и испуганные немилосердно направленным прямо на них светом фонаря, они принялись носиться из угла в угол по комнате, пока, наконец, не пропали во тьме коридора.

С трудом пробираясь по неровному полу, я кое-как добрался до дальней части комнаты, где увидел уходящий вглубь стены маленький горизонтальный тоннель. Его ширины было достаточно только для того, чтобы пропустить внутрь одного человека, а высота позволяла только ползти, вжавшись всем телом в его каменный пол. Этот пол был покрыт толстым слоем тысячелетней пыли, так что путешествие по нему не обещало быть приятным. И я отважился на него лишь для того, чтобы довести свое исследование до самого конца. Углубившись в скалу ярдов на двадцать, я увидел перед собой тупик, — и этот тоннель, по всей видимости, тоже не был достроен до конца.

Задыхаясь от недостатка воздуха, я выбрался обратно и вновь оказался в душном Провале. Оглядев еще раз напоследок это помещение, я начал повторное восхождение на верхние ярусы пирамиды. Достигнув снова входа в низкий тоннель, на сей раз ведущий под углом вверх, я растянулся прямо на каменном полу и посмотрел в его жерло. Это был прямой, как стрела, коридор, протяженностью в триста пятьдесят футов, проложенный сквозь толщу скалы в нижней его части, и далее — достроенный в самой пирамиде. На другом конце тоннеля я увидел, как сквозь огромный, но лишенный линз телескоп, черное ночное небо. На этом кусочке индигово-си-него небосвода ясно выделялась мерцающая серебристая точка — Полярная звезда. Я сверил направление по ручному компасу, тоннель был ориентирован строго на север. Эти древние строители работали не только много, но и аккуратно.

Я долго карабкался вверх по крутому склону и наконец добрался до горизонтального коридора, ведущего в Комнату царицы. Еще дюжина или чуть более шагов, и я уже стоял под ее треугольной крышей, две наклонных половины которой сходились как раз в центре потолка. Я внимательно осмотрел две вентиляционные шахты, поднимавшиеся под углом вверх — к южной и к северной стене. Они являются самым убедительным доказательством того, что эта комната никогда не служила гробницей, но предназначалась для иных целей. Когда эти шахты были обнаружены в 1872 году, факт их существования очень многих привел в замешательство. Но еще более удивительным было то обстоятельство, что они прерывались всего лишь в пяти дюймах от стены комнаты и, видимо, поначалу вовсе до нее не доходили. Следовательно, в том состоянии, в котором их обнаружили, они никак не могли служить для доступа свежего воздуха; поэтому было решено, что они выполняли какую-то иную функцию, но вот какую — пока неизвестно. Но самое правдоподобное объяснение выглядит так: в свое время эти вентиляционные шахты использовались по назначению, но затем, как и все верхние коридоры, были тщательно замурованы каменными блоками соответствующей формы.