Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное

И, видимо, это почувствовал не я один: американскому послу, насколько знаю, теперь госдеп тоже дает деньги на аналогичные мероприятия.

То есть у меня, как у ведущего дискуссий, на Украине дел может и прибавиться.

Зурабов с тех пор еще пару раз звонил, приглашал – одной из тем публичных обсуждений было 95-летие Февральской революции, мне это было невероятно интересно, но графики у нас не совпадали.

А когда в конце 2013-го в Киеве на Майдане стали стремительно разворачиваться события, уже я звонил Зурабову, намекая, что неплохо бы меня снова пригласить в Киев, а он намекал, что очень занят.

Сейчас, когда я это пишу, весной – никто не знает, чем кончатся украинские события, украинские площади, украинское противостояние. Но там явно творится большое историческое время, настолько большое, что, возможно, втянет в себя, как в воронку, не только Россию, но и полмира.

Посол Зурабов, кстати, отозван в Москву.

Дальше по шкале ухудшения положений между странами – разрыв дипломатических отношений.

А дальше – война?

Tags: Китайские перспективы Крыма и тихая осень 2013-го. – Жлоб-стиль и руины империи. – Порка младшего брата и Европа.

Самый конец октября 2013-го. Я лечу в Крым.

Там – большая республиканская тусовка, конкурс «Серебряное перо», но местные не устают подчеркивать, что конкурс – международный. Это верно: любой иностранный журналист может участвовать. Крыму важен международный статус. Крым – бедный регион, дотируемый из Киева, и вопрос о привлечении международных средств есть вопрос жизни и смерти. В глазах премьер-министра Могилева я – несомненный агент влияния Крыма на Россию, как, впрочем, и все русские журналисты.

Перед аудиенцией я захожу в туалет. Там – «турецкий унитаз», он же чаша «Генуя»: дырка в полу. Я хочу сказать премьеру, что малая нужда может привести к большой финансовой беде, но прикусываю язык. В конце концов, дырки встречают и гостей Питера на Московском вокзале. И я спрашиваю, не кажется ли премьеру, что запрет на двойное гражданство на Украине не способствует инвестициям. В ответ я слышу, что 80 % инвестиций в экономику Крыма – русские. И что это все не проблема. И что если Россия не хочет вкладываться, – что ж, Крым будет иметь дело с Китаем. Могилев увлеченно говорит про возможное расширение торговли с Китаем. Если бы я сказал ему, что через три месяца крымские депутаты под присмотром российских военных, в которых российский президент откажется признать российских военных, свергнут его с поста и выберут нового премьера, которого тут же признает российский президент, – Могилев бы решил, что я перегрелся на осеннем солнце. Впрочем, я сам бы так решил. В Крыму многие бы смеялись, услышав, что у них скоро будет референдум за объединение с Россией. Многие вещи кажутся невозможными еще накануне…

Я не был в Крыму 20 лет, мне все интересно. 20 лет назад я жил неподалеку от Симеиза, в псевдомавританском дворце Дюльбер: это там размещались последние Романовы до эвакуации на британском крейсере Marlborough. В 1994-м Крым являл собой руины империи: пошедшие трещинами ротонды, обваливающиеся балясины балюстрад, бедность, вода дважды в день по два часа, тишина и счастье, и местные жители в одинаковых костюмах Nike: результат выездной торговли по месту работы. Вместе с актером Половцевым мы вечером на прогулке покупали в одном шалмане бог знает кем завезенное недорогое французское вино (местную кислятину пить было нельзя) и горячие бутерброды. Половцев еще не играл в «Ментах». Хорошее было время.

Теперь, конечно, многое изменилось. В Симферополе меня селят в гостинице «Украiна», декорированной в жлоб-стиле, – том самом, который полыхает в хоромах бывшего украинского генпрокурора Пшенки, открытых к обозрению после победы Майдана. Золото, вензеля, мрамор, бархат, бомбошки. Но в номере – сиротская кроватка и отсутствие отопления, сплю в куртке. В меню из ресторана значится «Булка бутербродная 2 шт.».

– Понимаете, – очень мягко, как бы извиняясь, объясняет мне после завтрака человек из окружения премьер-министра, – отношение крымчан к Москве… как бы это сказать… уже не вполне то, что прежде. Вот скажите: почему Москва поставляет газ в Европу по 350 долларов, а Украине продает по 450? Это справедливо, да? Или вот резонанс вызвала встреча Путина с Януковичем – если вы помните, в Ливадийском дворце. Ну… как бы это сказать… Янукович приезжает на встречу, а Путина нет. Час нет, другой, – и выясняется, что Путин еще обедает в Кремле и неизвестно, когда прилетит. А потом с опозданием часов на восемь прилетает. И едет кататься на мотоциклах с байкерами. И только потом встречается с нашим президентом… Это имело нехороший эффект даже среди тех, кто хорошо относится к России. Но только на меня, пожалуйста, не ссылайтесь, ладно?