Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное

– И это мягко сказано. Девять сотен музеев…

– И я поехал посмотреть Хундертвассера. Этого потрясающего безумного архитектора! Еле успел вернуться к рейсу… Кстати, точно так же я первый раз увидел Россию, Москву. Я летел рейсом «Аэрофлота» из Дели в Лондон, пересадка была, разумеется, в Москве – и я мог, если бы захотел, провести в Москве 24 часа. И я захотел!

– А какие еще есть возможности в путешествиях, которыми мы напрасно пренебрегаем?

– Я, куда бы ни приехал, обязательно должен походить по городу. Ногами. А знаете, почти всюду есть пешеходные туры. И я их всегда бронирую. Вы знаете, что в Москве пять разных компаний предлагают пешеходные туры?! По разным районам, разные маршруты… В Санкт-Петербурге отличные туры! А в Лондоне, например, все больше становится велосипедных туров, когда тебе выдают велосипед…

– В Петербурге, кстати, тоже. Белой ночью на велосипеде – представляете? А еще в Петербурге, как и в Лондоне, есть туры на роликах. Я этих безумцев имею ввиду – которые несутся толпою, орут, из водных пистолетов стреляют… Кстати, вот так, на роликах, в толпе, я однажды въехал на Хайгейтское кладбище…

– А, решили посетить могилу Карла Маркса!

– М-да… А, вот уже дают знак, что пора закругляться… Тогда последний вопрос. Название Lonely Planet – это ведь результат ошибки, верно? Вы просто не расслышали песенку, которую пел Джо Кокер: вам показалось, что он поет lonely planet, «одинокая планета», а он-то пел lovely planet, «прекрасная планета»!

– Именно так, «Космический капитан» называлась эта песня!

– Скажите, а вам в путешествиях приходилось совершать ужасную ошибку, которая в итоге оказывалась прекрасной?

– О да! Одна из таких ошибок почти случилась, когда мы готовили один из первых путеводителей по юго-восточной Азии. Мы путешествовали по северу острова Борнео. Это Индонезия, по-индонезийски остров называется Калимантан… И мы там поднимались по рекам, проводили несколько дней, передвигаясь от деревни к деревне, и снова спускались к побережью. Затем мы шли по берегу – и снова поднимались по рекам. И вот на одной стоянке кто-то подал идею, что если мы поднимемся по реке повыше, – то там будет такая точка, которую можно пересечь, и попасть на другую речку, по которой можно будет спуститься. Мы достали карту: да, все так, вот наша деревня, вот другая река, вот место, где эти две речки подходят совсем близко друг к другу. И мы сказали местному проводнику: «Вот это мы и хотим, вот такого у нас еще не было! Поднимаемся по этой реке, перетаскиваем лодку через джунгли, и возвращаемся по другой реке. Вы такой маршрут уже проходили?» – «Да», – ответил он. – «И сколько это по времени? День?» – «Шесть недель…» И добавил, что, если бы в руках был нож, он бы уже через неделю убил того, кто это затеял, и не убил лишь потому, что руки были заняты лодкой… То есть представляете: если бы я на этой перевалке через джунгли настоял, то рисковал бы своей головой!..

…Тони уже которую минуту, что называется, дергают за рукав. У него пресс-конференции, встречи и, в конце концов, выход путеводителей Lonely Planet на русском языке. Он бежит, на ходу пожимая плечами на вопрос, какие будут первыми – ох, это лучше спрашивать русского издателя! Кажется, Хорватия, Украина, Испания, Амстердам, Лондон… – но успевая подробно объяснить, что это не просто перепечатки старого, это новые издания, что по всем главным направлениям обновления происходят раз в два года, и что если говорить о точности информации, то это как раз то, что «Одинокую планету» и отличает. И что лет через двадцать путеводители будут существовать не в печатном виде, не в интернет-версии, не на мобильной платформе, а-а-а! – а прямо на чипе, вживленном в мозг.

Уиллер хохочет, бежит вприпрыжку по ступенькам, и бог знает куда на этот раз ведет его эта лестница: В Полинезию? В Антарктику? В Арктику? На Луну?

Чтоб я так жил!

Если бы господь меня спросил – чего я хочу от жизни? – я бы ответил: чтобы вот так же вприпрыжку мчаться по жизни и в шестьдесят шесть лет, и в семьдесят семь, да и в восемьдесят восемь – и чтобы просто-напросто не заметить момента, когда уже мчишь не по этому свету, а по тому.