Олеся Мовсина - Чево

Еще минуту назад она собиралась что-то спросить, если не ошибаюсь, что-то о личности и судьбе своей странной тюремной посетительницы. Теперь же, взглянув изумленно на брата, Евовичь покумекала о чем-то о своем, о женском, и наглухо замолчала.

Яков Иваныч, ласково полуобняв детей и слегка фальшивя в интонациях, напутствовал их до самой двери. Потом заперся на ключ в пустом зале заседаний, задернул на окнах шторы, минуту поборолся с кодовым замком сейфа и тихонько приоткрыл железную дверцу:

— Всё кончено, эй, можешь выходить.

(Ну, а это, стало быть, финал).

«Женщина, казалось, попала на эту улицу впервые. Дома, не помеченные ни номерами, ни намерениями, одинаково и хмуро пялились на незнакомку. Мучимая желанием найти объект и помня инструкцию не обращаться ни к кому из посторонних, благородная дама ощутила давно забытый привкус замешательства. Она высокомерно всматривалась в окружающее уныние окраины, ожидая хоть сколь-нибудь внятного условного знака.

Вдруг одна из железных дверей стыдливо зевнула, выпустив вислоухую старушку-псину и заставив женщину торжествующе прищелкнуть пальцами. Дамочка заметно успокоилась, докурила и медленно направилась к означенной парадной.

Честно говоря, она не ожидала, что дверь ей откроет женщина. Инструкция не предусматривала наличия этой высокой рыжей и по-хозяйски спокойной дивы.

— Вам кого? — звякнула девушка длинными пошлыми серьгами.

— Адам Адамович Чижик здесь проживает? — отчеканила посетительница диспетчерским голосом.

— Здесь, но сейчас его нет дома, — взгляд хозяйки слегка поскользнулся, окидывая пришедшую. — А вы, простите, по какому вопросу?

Невежливо загородив собою вход, рыжая осторожно оттеснила кого-то любопытного назад, в коридор.

— Я должна передать ему вот это, — женщина упругим движением вынула из сумки конверт (не то бандероль, не то заказное письмо). — Чижику лично в руки.

— Ну, если у вас есть время, — девица с сомнением побарабанила ногтями по косяку, — проходите на кухню. Он скоро должен вернуться.

Равнодушно плавая взглядом в стакане чая, посетительница отважилась на вопрос:

— А вы, я извиняюсь, сестра Адама Адамовича… или жена?

— Да, можно сказать и так, — чему-то своему улыбнулась хозяйка.

— Мама, я все-таки его нашел! — приглушенная возня в комнате вдруг разрешилась возгласом нежного голоска.

— Что нашел, заинька? — обернувшись, тихо заизлучала свет рыжая.

Мальчик высунул было голову из-за двери, но ледяной взгляд чужой тети испугал его:

— Не знаю… Ладно, потом расскажу… — и он снова спрятался в комнату.

— Это что же, сын Адама Адамовича? — обиженно дернула малиновыми губами дама, уже совсем забывая об инструкции.

— Да, это наш сын, — с беспричинным вызовом сунула руки в карманы домашних брючек наша героиня.

Дама поерзала на стуле.

— Не смею вас больше задерживать, — вдруг резко встала и выпалила она, — занимайтесь с ребенком, а я — как-нибудь в другой раз…

(— Вот как, ну что же…)

И, уже переступая пороги, бегом отступая, попросила:

— Никогда не говорите ему обо мне!

Выскочив из дома и уже добежав до угла, неудачливая визитерша едва не споткнулась о ту же самую меланхоличную дворнягу, которая несколько минут назад указала ей верный путь. Теперь жучка стояла и вполне сочувственно взирала на взволнованную бегущую женщину.

Черт ее знает, о чем подумала в этот момент малиновогубая судьба? Может, опять поймала в собачьих глазах какой-нибудь одной ей понятный знак? Короче, предполагаемые редкие прохожие (если бы захотели) могли наблюдать, как она остановилась, вздохнула и закурила. Потом взглянула на часы и на окна, а потом уже с вороватым видом вернулась под козырек парадной и там притаилась. Было ясно, что она приготовилась кого-то ждать».

Совершенно идиотская мысль — засунуть меня и Киссу в подсознание пьяного охранника. И еще — мы с Киссой какие-то очень похожие друг на друга получились. Что, автор так плохо разбирается в характерах своих героев?

Я уж не говорю о прочих нелогизмах и неологизмах.

А ПОМОЙ ЕМУ (зачеркнуто) ЛОГИЗМЫ

Мы тут с Евовичью прочитали… Ну то, что там про нас написали. И остались недовольны тем, какую репутацию привесили нашим родителям. Хотим сказать автору книжки, что нехорошо это.