Жюльен Бенда - Предательство интеллектуалов

«Воскресение», «Жан-Кристоф» (впрочем, тут обновлены приемы Жорж Санд). И напротив, буржуа нередко воздается справедливость в столь тенденциозном романе, как «Отверженные»*.

Пример – довоенные французские романы, описывающие жизнь французов из Эльзаса-Лотарингии («Колетта Бодош»*). Не сомневаюсь, что с 1918 года немцы подумывают о встречном романе.

См. прим. G.

Кроме Ж. Бенвиля назовем сегодня и П. Гаксота (Прим. в изд. 1946 г.)

См., например, очерк Фюстель де Куланжа «О том, как пишут историю во Франции и в Германии» («De la manière d’écrire l’histoire en France et en Allemagne»). Нетрудно заметить, что обвинение автора в адрес немецких историков полностью относится и к некоторым французским историкам двух последних десятилетий, с тем, однако, различием, что немец искажает историю, чтобы превозвысить свою нацию, а француз – чтобы восхвалить политический строй. Вообще говоря, тенденциозная философия немцев ведет к межнациональной войне, а французов – к гражданской. Надо ли нам повторять, вслед за многими другими, что это доказывает моральное превосходство вторых?

«Revue universelle», 15 avril 1924. Как любопытна эта воля современных историков к субъективизму, с которым боролись их предшественники.

См. прим. Н.

Иезуиты, однако, воспользовались литературной критикой для борьбы с янсенизмом (см.: Racine. Port-Royal, 1-е partie).

О литературной слепоте, сопровождающей эту политизированную критику у одного из ее адептов, метко высказался Л. Димье (L. Dimier. Vingt Ans d’Action française, p. 334).

Различие двух видов гуманитаризма прекрасно выражает Гёте, когда рассказывает («Dichtung und Wahrheit») о собственном равнодушии и равнодушии своих друзей к событиям 1789 года: «Сам я и узкий круг, в котором я вращался, ни за газетами, ни за новостями пристально не следили: нам важно было познать человека, о познании человечества мы не заботились»*. Напомним, что «гуманитарные занятия» («humanités»), введенные иезуитами в XVII веке, studia humanitatis*, – это «исследования, касающиеся наиболее существенного в человеке», а вовсе не упражнения в альтруизме. См. также любопытную цитату из древнего автора в прим. I на с. 224.

Эту истину хорошо понимает церковь, и притом вместе с вытекающим из нее следствием: что любовь между людьми можно водворить, только развивая в них восприимчивость к абстрактному человеку и подавляя интерес к человеку конкретному; направляя их к метафизическим размышлениям и отвращая от изучения истории (см. у Мальбранша). Образ действий, прямо противоположный поведению современных интеллектуалов; но они опять-таки нисколько не стремятся водворять любовь между людьми.

С таким же успехом она усваивает национальный дух, если это, как ей представляется, служит ее интересам: тому свидетельство – «национал-социалистская» партия.

Некоторые националисты, трезво оценивая все достоинства космополитизма и желая воздать ему дань уважения, но не в ущерб национализму, заявляют, что космополитизм – это «просвещенный национализм». Поль Бурже, который дает такое определение («Paris-Times», juin 1924), иллюстрирует его на примере Гёте и Стендаля: «…первый всецело оставался немцем даже в своих попытках объять умом развитие французской мысли, второй всецело оставался французом и тогда, когда стремился постичь Италию». Я спрашиваю себя, в чем же эти два корифея, оставаясь один всецело немцем, а другой всецело французом, выказали хоть малейший «национализм», пускай и просвещенный. Бурже явно путает понятия «национальный» и «националистический».

У малых наций Восточной Европы издания, содержащие национальную пропаганду, почти все представляют собой поэтические антологии; лишь в редких случаях это произведения мыслителей. – Эмиль Бутру, выступая в августе 1915 года в Комитете «Сердечного согласия»*, высказал осуждение народам, придающим слишком большое значение разуму, который «сам по себе стремится стать единым и общим для всех наделенных познавательной способностью существ».

«Les Nouvelles littéraires», 25 sept. 1926.

Вот образчик эквилибристики, к которой прибегают эти теологи, чтобы согласовать христианское слово с проповедью национального партикуляризма: «Мы хотим установить положительную связь между идеалом универсализма и нынешней реальностью национальной формы – формы всякой жизни, в том числе и христианской» (пастор Витте, цит. по: A. Loisy. Guerre et religion, р. 18). Для подобных умов квадратура круга, видно, проще простого.