Джордж Фрэнсис Доу - История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

После короткого совещания наши гости избрали одного из своей группы в качестве представителя. Он сразу извлек большую пользу из знания английского языка для того, чтобы выпросить какую-нибудь еду. Мы снабдили их едой. После утоления голода они стали выпрашивать через своего переводчика наши старые рубашки, шляпы, а также табак и все прочее, что они могли видеть или вообразить. Некоторые из наших матросов спустились вниз и принесли немало из того, что они предложили обменять на каури. Туземцы-крумен сначала расставались с этим неохотно, но вид красной фланелевой рубашки был слишком соблазнительным объектом для лидера (тот, что размахивал красной тряпкой на лодке), чтобы устоять, и он поддался соблазну. После этого стало легко вести с ними торговлю. За старую рубашку я выменял короткую связку каури, которой до сих пор владею. Нельзя было без смеха наблюдать, как они с важным видом ходят по палубе в своем новом облачении. Ни один из них не оделся полностью. Один туземец надел зюйдвестку и короткую рубашку, другой – лишь пару зюйдвесток, третий – пару старых резиновых сапог и соломенную шляпу. Облачение последнего было самым экстраординарным, какое я когда-либо видел.

Капитан со своим испанским приятелем вышел на палубу и, увидев фантастическое обличье туземцев-крумен, дал выход своему буйному гневу. К трапу подтянули лодку и забавно выглядевшей команде велели сесть в нее. Крепко обняв нашего шкипера еще раз, испанец отбыл. Грот-парус снова наполнился ветром, и мы удалились от берега, против резкого ветра.

К этому времени наш харч стал улучшаться. Теперь к солонине добавили маринованный лук, мясные консервы и другие деликатесы. Между тем «затычка», корабельный бондарь, занимался изготовлением небольших ящиков, и, как только он делал их много, мы приделывали к ним веревочные ручки. Далее, со многими вещами, свалившимися на нас помимо этого, прошло некоторое время, прежде чем мы обнаружили около сорока одинаково подозрительно выглядевших ящиков. Позднее стало ясно, для чего они предназначались.

Отойдя в море от африканского побережья, мы курсировали вдоль него около двух недель, и в течение этого времени капитан не произнес ни одного слова. Это заставило нас сделать вывод, что судно пребывало там с целью принятия на борт груза негров. В этом не могло быть никакого сомнения. Но по какой причине он воздерживался от того, чтобы поделиться с нами информацией о состоянии дел, оставалось для нас тайной. Даже если бы матросы пожелали выразить протест, они были бы бессильны что-либо сделать. На борту находился еще один человек, который имел достаточные знания в навигации, чтобы управлять кораблем. И капитан знал это. Помощник капитана торгового судна, видимо, был опытным штурманом, но в данном случае это не шло на пользу. Наш помощник знал судовождение хуже меня, поскольку я умел счислять путь, чего он не мог.

Уловка с китобойным промыслом теперь утратила силу. Сообщения о «фонтанах» продолжались, но лодки в связи с этим больше не спускались. В течение целых двух недель сомневаюсь, чтобы мы были когда-либо дальше чем девяносто – сто миль от побережья, поскольку дистанция большая, чем эта, в общем, сокращалась через каждые двое суток посредством изменения курса.

Бондарь завершил изготовление своих ящиков, и вместе с тем, что мы обнаружили в трюме, их оказалось около шестидесяти. Вся наша провизия и вода были пристроены, но трюм загромождало большое количество досок и шестов. Все это в конце концов вынесли на палубу и уложили вдоль фальшборта.

Однажды ночью, вскоре после окончания работ, реи обрасопили и курс изменили. Рулевому велели быть предельно внимательным, а капитан оставался на палубе всю ночь. Сон на полубаке исключался, а свободное от вахты время мы проводили на своих морских сундуках. Те, кто не утратил способности думать, без сомнения, гадали, что нам принесет следующий день. Ведь, сколь бы они ни были невежественны в навигации, у них было достаточно ума, чтобы сообразить, что при благоприятном ветре корабль мог не более чем через несколько часов достичь побережья. По моим наблюдениям, люди были встревожены и, возможно, слегка напуганы, поскольку знали, что экипаж ждет мрачная перспектива, если корабль захватят с грузом негров на борту. Возникали неприятные мысли о том, как бы на несколько дней не попасть в тюрьму на этом побережье с нездоровым климатом.

Наконец долгая безотрадная ночь закончилась, и, как я и ожидал, на рассвете сверху раздался крик: «Земля!» В ответ на этот крик капитан явно занервничал или стал трусить. Позвав дрожавшим голосом помощника, он приказал ему взять подзорную трубу, скорее взобраться на грот-бом-брам-рей и обозреть прибрежные воды. Если заметит что-либо напоминающее судно, то должен немедленно доложить об этом капитану. Затем он велел второму помощнику проследить, чтобы вся команда была на палубе и приготовилась к быстрым действиям. Как оказалось, мы были уже у берега, не менее, чем он, встревоженные, потому что предстоящие несколько часов должны были решить нашу судьбу.