Маркус Хенгстшлегер - Власть генов - прекрасна как Монро, умен как Эйнштейн

А может быть, стоит брать генетический материал еще при рождении и сохранять результаты анализа в базе данных? Тогда, если на месте преступления будут обнаружены клетки кожи или крови, можно будет за долю секунды установить, кто преступник. Большой брат видит тебя! Вы только подумайте: мы не можем сделать ни шагу, чтобы не оставить генетических следов. Всеохватывающая база данных генетических отпечатков была бы отличным инструментом для поддержания правопорядка в таком хрупком современном обществе. Кто пользовался этим телефоном в последние несколько часов? Кто был в автобусе без четверти восемь? В случае выяснения обстоятельств совершения тяжкого преступления такой подход, без сомнения, сделал бы свое доброе дело.

Уже несколько лет генетический анализ отпечатков используется в суде и пользуется все большей популярностью. Хотя более десяти лет назад в случае с волосом бейсболиста О. Дж. Симпсона, которого подозревали в убийстве жены, но оправдали, американский суд поставил результаты генетической дактилоскопии под сомнение. На вопрос защиты, насколько точен анализ, генетики ответили, что гарантия результатов настолько высока, что лишь два человека в этом мире имеют такой генетический отпечаток (чистая статистика и ничего более). Но если среди миллиардов человек на этой планете кроме О. Дж. Симпсона есть еще один, кому мог принадлежать найденный на месте преступления волос, то это тоже не было бы доказательством – так аргументировал защитник. Я думаю, результаты таких процессов зачастую опираются не на значимость доказательного материала, а на размер гонорара адвокатов, который может (или не может) себе позволить обвиняемый.

Бактерии и люди многим отличаются. Если одно поколение бактерий живет двадцать минут, то между одним поколением человека и следующим проходит много лет. Если человек зарождается за счет слияния яйцеклетки и сперматозоида, получая при этом новую уникальную личность, то бактерия размножается делением. Бактерия раздваивается, и каждая половинка имеет все то, что необходимо для существования. После этого она разделяется еще на две бактерии – и так каждые двадцать минут. С тех пор как я впервые услышал о таком неполовом размножении, меня очень занимает один вопрос. Если бактерия просто делится на две части, то существует бактерия, с которой все начинается, так? Или спросим по-другому: если из одной бактерии путем деления возникают две, получается, что одна из них старая, а другая новая? Или старая бактерия, с которой все началось, умирает, а появляются две совершенно новые? Почему это так важно? Да потому, что между двумя этими объяснениями огромная разница. В первом бактерия, с которой все начинается, никогда не умирает. Для бактерии не существует смерти! По второму объяснению выходит, что исходная бактерия умирает и в то же мгновение рождаются две новые. Выражу суть: бактерии бессмертны или нет? И это больше философский, чем научный вопрос.

Человек умирает в любом случае. Все люди умирают – кто-то раньше, а кто-то позже. Но почему? Вы думаете, наверное: ну что за вопрос! Человек умирает, потому что он не может жить вечно. И мы не должны быть этим недовольны. Но почему все-таки человек умирает? На это есть однозначный научный ответ. И здесь снова можно вспомнить о маленьком мотыльке березовом, чтобы пояснить этот вопрос. Любое животное (человек в том числе) – продукт взаимоотношений между окружающей средой и генетикой, хитроумного и согласованного взаимодействия. Но что, если один из двух игроков вдруг очень сильно меняется? Не может ли быть такого, что генофонд динозавров не смог достаточно быстро отреагировать на новые условия окружающей среды, потому что одно поколение этих животных сменяет другое не за двадцать минут? Теория о ледниковом периоде – лишь одна из многих, которые пытаются объяснить исчезновение динозавров. Мы можем предположить, как генофонд динозавров мог бы отреагировать. То есть, как мы теперь знаем от Дарвина (и нашего мотылька березового), через мутации, дающие преимущество в естественном отборе. Если бы все светлые (как кора березы) мотыльки были бессмертными, а окружающий мир вдруг изменился настолько, что кора деревьев из-за загрязнения окружающей среды стала темной, что бы тогда произошло? Мотыльки быстро бы вымерли, потому что сразу стали бы заметными для птиц. Но как они могли бы выжить и сохранить свой вид? За счет мутации, став темнее и получив тем самым больше шансов выжить и продолжить существование своего вида. То есть необходимо постоянно проверять, испытывать и оптимизировать наше так много обсуждаемое взаимодействие между окружающей средой и генетикой. Таким образом выжить можно только в том случае, если постоянно будут появляться новые генетический образцы.