Роберт Масси - Николай и Александра

Хотя по молчаливому соглашению между супругами императрица могла вмешиваться лишь во внутренние дела государства, она начала переходить установленную для нее границу. В ноябре 1916 года она писала: «Милый ангел, очень хочется узнать, каковы твои планы относительно Румынии». В том же месяце она отмечала: «Наш Друг боится, что если у нас не будет большой армии для прохода через Румынию, то мы попадем в ловушку с тыла».

Перестав церемониться, Распутин уже не задавал наводящих вопросов об армии, чтобы посоветовать, где и когда осуществлять наступательные операции. Он заявлял царице, будто во сне на него находит вдохновение. «Пока не забыла, должна тебе передать то, что видел во сне наш Друг, – писала императрица в Ставку в ноябре 1915 года. – Он просит тебя отдать приказ вести наступление у Риги. Иначе, говорит он, немцы настолько укрепятся там за зиму, что понадобится много крови и сил, чтобы сдвинуть их с места… По его словам, сейчас это самое главное, он так просит тебя приказать нашим наступать. Он говорит, мы можем и должны это сделать, и мне следует сейчас же написать тебе».

В июне 1916 года императрица писала в царскую Ставку: «Наш Друг шлет свое благословение всей православной армии. Он просит не слишком напирать на севере, поскольку, говорит он, если мы будем продолжать наступление на юге, они сами отступят на севере, а если вздумают наступать, то потери немцев будут очень велики. Он говорит, что это… его совет».

Генерал Алексеев не очень-то обрадовался такому повышенному интересу императрицы к армейским делам. «Я сообщил Алексееву о твоем интересе к военным операциям и о тех деталях, которые тебя заботят, – написал император супруге 7 июня 1916 года. – Он улыбнулся и молча выслушал меня». Начальник штаба встревожился: уж нет ли утечки информации относительно его планов. После отречения царя от престола генерал сообщил: «Когда осматривались бумаги императрицы, оказалось, что у нее была карта, на которой подробно указано расположение наших войск по всему фронту. Открытие это произвело на меня очень неприятное впечатление. Бог знает, кто мог воспользоваться этой картой».

Хотя государь находил вполне естественным посвящать супругу в военные секреты, он не желал, чтобы они были известны и Распутину. «Он об этом никому не скажет, но мне по поводу твоего решения пришлось просить его благословения», – заверяла императрица. Особенно заметным вмешательство Распутина в армейские дела стало во время знаменитого русского наступления в 1916 году. Благодаря нечеловеческим усилиям Поливанова, сумевшего снабдить армию боеприпасами и подкреплениями в течение зимы 1915/16 года, в июне 1916 года русским удалось нанести мощный удар по австрийской армии в Галиции. Австрийская линия обороны была прорвана. Русскими войсками командовал генерал Брусилов. Кровавые потери австрийцев составили миллион, 400 000 человек были взяты в плен. Германцы сняли 18 дивизий, осаждавших Верден, австрийцам же не удалось воспользоваться крупной победой, одержанной ими над итальянцами под Капоретто. В августе 1916 года, предвидя победу союзников, на стороне стран Сердечного Согласия выступила Румыния.

Однако победы достались России дорогой ценой. Во время летнего наступления русские потери составили 1 200 000 человек [76]. Армия двигалась вперед, захлебываясь в собственной крови. Так казалось императрице и Распутину. Уже 25 июля 1916 года государыня писала в царскую Ставку: «Наш Друг находит, что, во избежание больших потерь, не следует так упорно наступать, – надо быть терпеливым, не форсируя события». 8 августа она продолжала в том же духе: «Наш Друг надеется, что мы не станем подниматься на Карпаты и пытаться их взять, так как, повторяет он, потери снова будут слишком велики». 21 сентября император ответил: «Я велел приказать Брусилову остановить наши безнадежные атаки».

Обрадованная государыня писала: «Наш Друг говорит по поводу новых приказов, данных тобою Брус. и т. д.: „Очень доволен распоряжением Папы, будет хорошо“».

Между тем генерал Алексеев обсуждал с царем дальнейший ход операций. В то время, когда императрица поздравляла себя с успехом, Николай II писал ей: «Алексеев попросил разрешения продолжать наступательные действия… и я ему разрешил». Удивившись такому повороту событий, Александра Федоровна уведомила супруга: «Милый, наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказа о приостановке наступления. Он говорит, что тебе было внушено свыше издать этот приказ, как и мысль о переходе через Карпаты до наступления зимы, и что Бог благословил бы это; теперь же, он говорит, снова будут бесполезные потери». 24 сентября царь ответил: «Только что получил твою телеграмму, в которой ты сообщаешь, что наш Друг сильно расстроен тем, что мой план не исполняется. Когда я отдавал это приказание, я не знал, что Гурко решил стянуть почти все имеющиеся в его распоряжении силы и подготовить атаку совместно с гвардией и соседними войсками. Эта комбинация удваивает наши силы в этом месте и подает надежду на возможность успеха. Вот почему я дал свое согласие». Он добавил, что с военной точки зрения решение вполне правильно и с ним он вполне согласен. Государь предупреждал супругу: «Эти подробности только для тебя одной – прошу тебя, дорогая! Передай ему только: папа приказал принять разумные меры!»