Анатолий Керин - Леший выходит на связь

— Через двадцать дней приезжайте в Кискач. Я вернусь.

— Мы вернемся, сюдак...

Прошла всего неделя, и в областное управление ГПУ из подтаежных улусов стали присылать вестовых с сообщениями, что бандиты выходят к людям и разоружаются.

— Ну и Сыхда! — в радостном волнении говорил Капотов. — Вот это чекист!

В Кискач Сыхда попал на два дня раньше положенного срока. Спешил к Тайке, к ребятишкам, томимый жаждой новой для себя жизни. Он долго и радостно нацеловывал их, много шутил и смеялся. И было ему счастливо от сознания, что теперь он навсегда среди своих, что, не таясь, может выйти во двор и пройти по улусу. Разве не об этом всегда мечтал он? Правда, пока что люди в Кискаче не знают, что Сыхда чекист, но Дятлов привезет ему тот заветный листок из Абакана. И удивятся все, когда он покажет его и даст прочитать. Сыхду называли бандитом, а он такой, как все — свой, советский. И было ему еще светлее и сладостнее от того, что у него теперь такие друзья, как Дятлов, Чеменев и Казарин, что у него вообще много друзей — все чекисты.

К ночи небо заволокла черная туча. Пошел дождь, ровный шум которого иногда взрывался громовыми ударами. Впервые за много лет, развалившись на кровати, беззаботно уснул Сыхда. И слышала Тайка, как он тихонько чему-то посмеивался во сне.

И все-таки спал Сыхда чутко. Его разбудил слабый, вкрадчивый стук в окно. Незнакомый голос, ворвавшийся в шум дождя, окликнул по-хакасски.

— Выйди, Чыс айна. Тебя ждет Дятлов.

— Сейчас.

Сыхда обрадовался, вскочил с постели, на скрипучем столе нащупал спичечный коробок, чиркнул спичкой, чтобы засветить лампу. И, ослепив его, в окне полыхнула молния.

Вскрикнула, кинулась к распростертому на полу Сыхде, в голос запричитала Тайка. Проснулись и заплакали испуганные выстрелом дети.

Прижимая к груди карабин, тяжело дыша и поминутно оглядываясь, по мокрой траве, по лужам бежал к тайге связной атамана Турки. И пусть усиливавшаяся гроза с грохотом рвала небо в клочья — не она пугала убийцу Сыхды. Он боялся неотвратимой мести Аднака, бившего без промаха, под лопатку.