Владимир Казаков - Вспомни, Облако!

Часа через три птица опускается плавно на землю, после чего часовой механизм заводится снова. Изобретатель летит постоянно на высоте деревьев.

Андреа Гримальди Воландэ один раз перелетел Ла-Манш из Кале в Дувр. Оттуда он в то же утро полетел в Лондон, где говорил с известными механиками о конструкции своей машины. Механики были очень удивлены и предложили построить до Рождества машину, которая могла бы летать со скоростью 30 миль в час…»

Прочитав о кишках, колесиках и цепочках, трубах, заполненных ртутью, можно сразу же отмахнуться и сказать: чепуха! Кстати, так и сделали многие историки. Они игнорировали много интересных подробностей. Так, например, лондонский корреспондент русской газеты «Московские ведомости», описывая машину Гримальди примерно так же, как и английский журналист, уточняет, что « крылья сделаны из кошачьих кишок и рыбных костей, китовыми усами покрытых… Машина хвостом длиною в семь футов склоняется и управляется… распространением крыльев на правую и на левую сторону движения…» Он вспоминает о «ходячих валиках» и «поддувалах ».

О «птице» Гримальди писали многие газеты мира, не перепечатывая друг у друга текст, а подавая его с различными подробностями.

Кроме газетных статей есть еще два документа о сенсационном полете: в Италии хранится письмо из Лондона, которое подтверждает полет, а во французском городе Лионе хранится документально заверенное тремя академиками научное исследование «птицы», где признается, что « отец Гримальди удачно совершил полет из Кале в Дувр в 1751 году ».

Поверить трудно, но от документов и публикаций отмахиваться не следует, имея в виду, что в те времена (да и в другие тоже!) сущность своих изобретений люди держали в глубочайшей тайне, а чтобы подольше удержать секрет, дезинформировали любопытных, рассказывая им небывальщину вроде «кишок», «гирек», «ртути».

Да и небывальщина ли это?

Давайте попробуем заменить все малопонятные слова и выражения из лексикона давнего английского журналиста на более приемлемые и понятные нам: «часовой механизм», например, заменим словом «двигатель» – так оно и есть! Из «кишок» крылья сделать нельзя, но возможно обтянуть каркас, склеенный из пластинок китового уса, тонкой пленкой, выделанной из кишок какого-нибудь животного. Этот материал получил в XVIII веке название «бодрюш» и употреблялся для изготовления воздушных шаров.

Поразмыслив о том, для чего медные трубы частично заполнены ртутью (а значит, ртуть в них, управляемых человеком, может переливаться из одного конца в другой), посчитаем, что это своеобразный прибор для изменения центровки аппарата и управления им: перед взлетом трубы наклоняются к хвосту и создается кобрирующий момент, облегчающий взлет; в полете трубы ставятся горизонтально, и центровка изменяется на более переднюю; наклон труб вперед создаст момент пикирующий, даст возможность аппарату снижаться.

Нет ничего необычного и в том, что «птица» Гримальди была обклеена птичьими перьями. Еще в 1590 году «Г идотти Павел, живописец, резчик и архитектор, родившийся в Лукке, сделал крылья из китовой кожи, покрыл их перьями, и, к телу приноровив ниже рук, он полетел с высокого места и летел на четверть мили…» Так сообщает А. Родных в книге «Птицекрылые машины», ссылаясь на старинный исторический словарь. В этой же книге утверждается, что и после Гримальди изобретатели использовали для своих крылатых конструкций птичьи перья. В 1872 году известный конструктор француз Адер « построил орнитоптер совершенной работы и изящной конструкции. Он представлял собою подобие большой птицы… пропорциональной во всех своих частях и покрытой искусственными перьями. Каждое перо состояло из центрального прожилка, сделанного из гибкого дерева, с исходящими от него по бокам птичьими перьями. Эти большие перья были расположены так же и в том же числе, как у птицы, послужившей образцом; даже сочленения были такие же, как у птицы, вплоть до последнего суставчика ».

Орнитоптер

Гидотти, Гримальди, Адер и многие другие увлеченные полетом люди просто верили природе, создавая рукотворных «птиц», а советский ученый Т. Л. Бородулина подтвердила мудрость природы. Опытным путем она установила, что шероховатость улучшает аэродинамические свойства поверхности. Хотя перья плотно прилегают друг к другу, все-таки они образуют бороздчатую поверхность. В ворсинках перышек «застревают» частички воздуха, образуя своеобразную смазку. В полете встречные потоки воздуха, обтекая крыло птицы, скользят не по перьям, а по тонкому воздушному слою, который в них «застрял». Происходит как бы трение воздуха о воздух, а оно намного меньше, чем трение воздуха о сколь угодно гладкую поверхность.