Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…»

Паша отслужил в Германии. Это Марина так думала, ей так сказали. На самом деле Паша послужить успел совсем чуть-чуть. За неуставные отношения он почти сразу на весь срок загремел на губу. Ему показалось, что офицер как-то невежливо к нему обратился. Без уважения, что ли. И врезал ему по физиономии. Солдат – офицеру. Скандал замять не получилось, но в послеармейских байках эта часть истории почему-то Пашей никогда не упоминалась.

Пока Пашка служил, ему писала миловидная Леночка, девушка, с которой он учился с первого класса. Высокая, очень худая, с «бабеттой», которая делала ее еще выше. Лена очень хорошо училась, была активна в общественной работе, хотела сделать карьеру по комсомольской линии и очень нравилась Ивану Ивановичу.

– Вот девчонка молодец! Знает, чего хочет от жизни. Жена тебе такая нужна!

После окончания физфака Лена преподавала в школе физику. Писала Паше в часть и ждала его из армии.

Приглашений на свадьбу разослали штук семьдесят. Тринадцатилетняя Маринка накануне свадьбы, засыпая, услышала через стенку странный разговор.

– Отец, не могу я… Пойми!

– Ты что творишь?! Ты не понимаешь, КАКИЕ люди приглашены?! Завтра свадьба, неделю назад все приглашения разосланы! Что за блажь, понимаешь!

– Отец, пожалуйста!.. Я не хочу…

– Закончен разговор!

– Папа…

…Ба-ба-ах дверью!..

«Неужели?.. Ой, Пашка, ни фига себе,.. – сон Маринки как рукой сняло, – надо Оле рассказать».

– Оль, открой!

– Ну че там? Лаются?

– Ага, вроде, Пашка жениться не хочет. С папой говорил.

– Да я давно знаю. Сам дурак, дотянул до этого. Хотя мне его жалко. Это ж навсегда. И Ленку жалко. Тоже дура, все знала и глаза закрыла.

– Что знала?

– Что надо, тебе знать не надо.

***

Теперь за Пашу думала Лена, они все-таки поженились. Тамара Николаевна была очень рада за сына, и Лена ей нравилась, не вертихвостка, серьезная, воспитанная. Пашка был маминым любимчиком, Оля это чувствовала, это было видно даже Маринке.

– Такой лапочка был в детстве, такой красивый, вылитый херувимчик! – умилялась Тамара.

К пятидесяти годам «херувимчик» весил под сто двадцать килограммов. Карьеру нефтяника он не сделал, связи отца, как тот ни старался, Паше не помогли. Когда Иван Иванович был у руля, он как мог помогал сыну. Квартирой, работой, советом, деньгами. По словам отца, Паша профукал все, кроме квартиры. На пенсию он вышел озлобленным и обиженным на весь свет. Лена сделала карьеру и профессиональную, и политическую. Марине всегда ее было очень жалко, Лена тянула жилы и за себя, и за своего мужика. Пашка не мог удержаться долго ни на одной работе, амбиций было много, а желание работать отсутствовало напрочь. Он так и проболтался до пенсии непонятно кем. Друзей растерял, любовь не сохранил, ума не нажил. Окончательно убедившись, что не смогут иметь детей, они приняли решение взять ребенка из детского дома. Отца Лена похоронила несколько лет назад, ее мать давно ждала внуков, поэтому молодые пришли за советом и поддержкой к Пашкиным родителям. Тамара Георгиевна, поджав губы, сказала:

– Дело, конечно, ваше, но любить его как своего я не буду.

– Да зачем вам эта канитель с усыновлением? Живите для себя, делайте карьеру. Вот придумали, тоже, из детдома. Чужой же совсем! А если от алкашей? Или наследственность? – Иван Иванович, редчайший случай, супругу поддержал.

«У меня своя наследственность – всем наследственностям наследственность», – подумал Пашка. Но сильно не расстроился, видимо, не очень-то и хотел.

Пес Минька был единственной его искренней привязанностью. Он всегда сам гулял с собакой. Марина частенько издалека наблюдала, как по ту сторону речки-вонючки, протекавшей у их двора, огромный кобель-медалист, высунув на бок красный язык, тянет за собой еле поспевающего, семенящего Пашку с палкой в руках. Зрелище было то еще. Набранный к шестидесяти годам приличный излишек веса мешал Пашке резвиться наравне со псом. Но он по-честному занимался с собакой, и Минька на всех выставках занимал призовые места, не говоря уж о том, что все девочки-ротвейлерши мечтали родить Миньке детей. По паспорту он был Лорд Мистико, а Минькой – для своих. Минька прожил двенадцать лет. За эти годы к Пашке с Леной прибились еще две маленькие потешные дворняги – Бинго и Антей. Лена всегда гуляла с малышами, а Пашка – с Лордом Минькой. Помимо забот о своих собаках она каждый день готовила и носила еду без перерывов щенившейся суке, которая устроила для своих щенков гнездо под мостом, около трубы теплотрассы. Иногда щенков умудрялись пристраивать с Лениной помощью; она очень любила своих и безумно жалела бездомных тварей. Лена много раз хотела развестись, но так и не смогла на это решиться. Она жила своей любимой работой и надеждой исправить Пашку. Пашка жил собаками, водкой и надеждой повесить всех жуликов и воров.