Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…»

***

Марина лежала на кресле, как распотрошенная курица. Доктор мыл руки, убирал инструмент, собирал личные вещи в дорожную сумку.

– Встать сама сможешь?

– Попробую. Доктор-ассистент подал Марине руку, она с трудом приподнялась, села, тупо смотря на окровавленные бедра. Руки на запястьях, тыльная сторона ладони, пальцы были красно-синие. Следы зубов овалами поднимались до локтей. Она кусала их, кричать было стыдно.

– На пеленку, замотайся пока. Там умывальник, вата, если надо, марля в шкафу. Ты как сама?

– Голова кружится.

– Это от седуксена, не скоро пройдет.

Марина зашла за ширму, вытерла просохшую кровь куском влажной марли, оделась, вымыла руки, умыла лицо, посмотрела в зеркало. На нее смотрела чужая женщина. Взрослая, жесткая, страшная. Другая. «Поздравляю тебя. На что же еще ты способна, девочка?» Марина постаралась пригладить спутавшиеся волосы. Ее шатало, как кошку после наркоза. Какая пустота внутри… Пустота в душе. Душа сжалась от страха в крошечный комочек. Пустота в теле, там, где совсем недавно билось крошечное сердце ее сына. Она вырвала его по кускам железными щипцами, она разрешила ему биться лишь два с половиной месяца. «НЕ ЖИВИ, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЖИЛ. Я НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ ТВОИ ГЛАЗА С ПУШИСТЫМИ РЕСНИЧКАМИ, ВДЫХАТЬ ТВОЙ ДЕТСКИЙ МОЛОЧНЫЙ ЗАПАХ. ТЫ МЕШАЕШЬ НАШИМ ПЛАНАМ. ПОЭТОМУ ПАПА РЕШИЛ УБИТЬ ТЕБЯ, И МАМА СОГЛАСИЛАСЬ. НИЧЕГО УЖЕ НЕ ИСПРАВИТЬ. НИКОГДА. НО ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ В МОИХ СНАХ. ТО УЖЕ СОВСЕМ ВЗРОСЛЫМ, ТО СОВСЕМ МАЛЫШОМ. МЫ БУДЕМ РАЗГОВАРИВАТЬ С ТОБОЙ, И ТЫ НЕ БУДЕШЬ ДЕРЖАТЬ НА МЕНЯ ЗЛА, ВЕДЬ ТЫ ЗНАЕШЬ, Я НЕ ХОТЕЛА. И ТЫ МЕНЯ ПРОСТИШЬ. И РУБЕЦ РАЗМЕРОМ С ДУШУ – ЕГО НИКТО НИКОГДА НЕ УВИДИТ. НИКТО, КРОМЕ НЕГО. ТОГО, С КЕМ ТЫ СЕЙЧАС».

***

– Оле-ег! Вставай, вставай, надо просыпаться! – Маша вскарабкалась на гору из туловища и одеяла.

– Машка, дай поспать, кому надо, пусть просыпается, выходной же. А-а, как башка трещит… Мама встала?

– Пытается.

– Болеет?

– Еще как!

– Бедолага. Да, надо вставать. Машка, за пивасером сгоняешь в ларек?

– Бли-и-ин, опя-а-ать! Одеваться надо!

– Собачку прогуляешь заодно. Сгоняй, лапа моя!

Машка натянула джинсы, свитер, кроссовки.

– Ма, меня Олег в ларек послал за пивом, на ручку-бумагу, пиши записку.

«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДАЙТЕ ДЕВОЧКЕ ШЕСТЬ БУТЫЛОК ПИВА „БАЛТИКА N7“ И ДВЕ ПАЧКИ СИГАРЕТ „ЧЕСТЕР“. РОДИТЕЛИ. СПАСИБО». Машка взяла записку, нацепила Мухе ошейник, и они пошли спасать непутевых родителей. Пока семилетняя Муха аккуратно, как подобает девочке, писяла в палисаднике, Машка болтала со своей подружкой, одноклассницей Илонкой, которая жила в соседнем подъезде.

– Машка, слышала? Женька на конюшню устроилась, за лошадями ухаживает. Катается потом, сколько хочет. Может, попросимся у нее тоже туда?

– Бли-ин, супер! Давай зайдем к ней, спросим! Пошли до ларька со мной!

– А че в ларьке?

– Пива родителям, себе тоже че-нибудь возьмем.

– Давай.

Машка протянула записку в окошко. Продавщица, ничуть не удивившись, прочла, загрузила требуемое в пакет, отсчитала сдачу. Девочки перешли дорогу, звеня тяжелыми пакетами и таща за собой упирающуюся Муху, та, как всегда, не нагулялась и «делала вид, что еще не доделала свои дела», как говорила Машка.

– Смотри, дядя Паша твой! Здрасть, дядь Паш!

– Привет, девчонки! Привет, Машунь!

– Привет, дядь Паш! А мы в ларек ходили за пивом.

– Ясно, – не удивился Пашка. – Как мама?

– Нормально. Отдыхает. А ты куда?

– А я в гараж. Маме-Олегу привет!

– Давай, передам. Пока!

***

Паша, брат Марины, с женой Леной жили в доме напротив. За свою долгую совместную жизнь они так и не завели детей, но, чтобы было о ком заботиться, они завели здорового кобеля, ротвейлера. Сказать, что Пашкина жизнь не сложилась – это ничего не сказать. Он тяжело переживал расставание с институтской любовью и по окончании учебы в вузе сразу загремел на полтора года в армию. Ему светила служба в Самарканде, но Тамара Николаевна сказала, только через ее труп. Паша слабенький, там адская жара, дизентерия и вообще. По ее мнению, условия, приближенные к санаторным, были бы самыми приемлемыми. Паша, действительно, был худеньким, среднего роста парнем

с модными висячими усами и длинными волосами. Друзья-болгары, учившиеся с ним на одном курсе, подарили ему немыслимые бежевые брюки-хэбэ в обтяжку и научили готовить помидоры «по-български». Берешь банку помидоров в собственном соку, вываливаешь их в глубокую миску, добавляешь нарезанный тонкими кольцами репчатый лук, крупно молотый черный перец, соль и растительное масло, лучше подсолнечное. Можно с запахом семечек, кому как по вкусу. У Марины в семье делали с маслом без запаха. Потом настоявшуюся ароматную жижу замакивали мягким хлебом. Еще болгары Костя и Коля подарили Пашке деревянную ложку, на которой было выжжено паяльником «Исчи мъясо». Маринке очень нравился Костя, нравился прямо не по-детски. Она очень сокрушалась, что ей только шесть. Костя это видел и смеялся над «невестой». Смех смехом, а Маринка всерьез думала предложить Косте ее дождаться, ну, пока вырастет хотя бы до шестнадцати. Но Костя после учебы вернулся в Софию, и Маринка, погоревав, стала присматриваться к детсадовским однокашникам.