Александра Нюренберг - Глобус Билла. Вторая книга. Корабль Глобус

– Что ещё?

Отодвигаясь от клавиатуры и упирая кончики пальцев в её край возле кнопок с пометками такими ужасающими, что лучше не всматриваться (это сказал Билл), Ас негромко молвил:

– Да, и вот, что…

Билл, чьё остроумное замечание насчёт того, почему Асу следует быть поаккуратнее с кнопками, было игнорировано, сердито засопел и, повернувшись возле дверей к Энкиду, постращал вполголоса:

– Вот с таких фразочек обыкновенно он начинает разговор о вещах немыслимых.

Энкиду, уже переступивший порог – его обычное состояние в комнате, когда он не сидел на полу – остановился и посмотрел через плечо на неподвижные плечи Аса.

– По-видимому, мы должны попасть в поле зрения командира. – Заметил он.

Ас слегка развернулся – вежливость за вежливость.

– Я по поводу некоторой необходимой штуки…

(– Я же говорил. – Вставил Билл.)

– У нас на борту дама… – Конторским тоном завёл Ас. – Посему нам следует отказаться на время от некоторых устоявшихся привычек.

Билл сразу возмутился, вернулся и, сев на табуреточку, стиснул её ногами в позе берущего барьер всадника на единороге:

– Что ты хочешь сказать… Как это неделикатно с твоей стороны. Вверх бестактности, а ещё царедворец. Если этот парень спал с дикими свиньями и питался тем, чем они питаются… привык рвать сырое мясо острыми зубами и не пользоваться платочком носовым, это не значит, что он нуждается в твоих предостережениях. По-твоему, – Билл оглядел Энкиду, севшего на корточки в нише на старый сейф и приготовившегося слушать, – он не умеет пользоваться щипчиками для омаров только потому, что он дикарь, родства не помнящий?

Он снова оглядел брата – с позволения сказать, любовно.

Ас хмыкнул.

– Домашние привычки сира Энкиду мне неизвестны. А вот привычки кого-то другого я вполне изучил.

– Что? – Качнув табуреточку и вовремя – к неудовольствию обоих негодяев, спохватываясь, молвил Билл.

– А то, что вот, когда ты, Билл, после обеда поставишь одну ногу на соседнее место, а…

– Те, те, те! – Билл взмахнул одной рукой, другою предусмотрительно пришпоривая свой взбунтовавшийся насест. – На этом я прошу…

– И начинаешь, поглаживая себя… поглаживая себя, нести такую похабень, что у меня – а я не девушка…

– Не девушка.

– …вянут уши.

– Бестактнейший ты. – Заявил Билл. – Это всё вот это – клевета, Энк. Ты не слушай. Это всё наследие тоталитарного государства, которое там внизу осталось в пустоте. Это, знаешь, в душах, вот это… унизить достоинство нибирийца. Вытащить напоказ всё интимное. Свет в глаза и всё такое. Это его в армии научили, вероятно. Ты в каком подразделении, я забыл, служил?

Ас без выражения, дождавшись, когда поток негодующих взглядов и вскриков прекратится, невозмутимо продолжил:

– Да, и что касается посещения ванной… это касается опять же вас, ваше высочество.

– Что ещё?

– Билл… когда ты покидаешь это помещение…

– Хорошо, я буду оборачиваться полотенчиком.

– Этого недостаточно, Билл. Нет, недостаточно.

Энкиду выслушивал эти разоблачения внимательно, ничуть не скрывая интереса. Билл запальчиво спросил:

– Вот славно. Ты так заботишься о душевном благополучии Шанни?

Ас отрезал:

– Нисколечко. Мне начхать на чьё-либо душевное благополучие. Осмелюсь заметить, я веду речь об элементарных правилах приличия. Билл, обрати внимание на прилагательное.

– А если у неё тоже есть привычка… после ванной… а?

Ас как будто ждал вопроса на засыпку:

– Привычки дамы нас не касаются.

Билл забушевал:

– Значит, она может вести себя, как хочет?

Энкиду заметил, загадочно улыбнувшись:

– Вряд ли леди Шанни будет поглаживать себя после обеда и рассказывать всякие истории, от которых у сильного мужчины вянут уши. Во всяком случае, не похоже.

Ас вспомнил что-то:

– Кстати, Билл, очень тебя прошу не рассказывать про казантипских русалок. Это уж просто личная просьба.

Билла распирало от окончательно переполнившего его негодования.

– Да там только одна и была! Ты бы последил за своими прилагательными, лингвист армейский. Так где, ты говорил, тебя научили издеваться над нибирийцами?

Энкиду переводил взгляд с командира на братца. Если эти двое, действительно, были закодированы в его неведомом мозгу именно под такими названиями.

Работавшая в углу трёхмерка внезапно привлекла их внимание. Ас с непреклонным видом и поджатыми губами, Билл с переживанием в раскрытых негодующих глазах и размышляющий Энкиду – все посмотрели в её раскрутившееся облако.