Юрий Боткин - Леший. Его врагам не позавидует и карась на сковородке

сержант Павлов четыре года лихо маршировал по плацу в составе разведроты полка специального назначения МВД СССР, а между строевыми смотрами гонял бандеровские банды по лесам Западной Украины. За те годы на практике освоил приемы русского рукопашного боя, и, даже сорок лет спусти, владел ими не хуже, чем либераллисимус (заслуженный сын юриста) – словоблудием. В ближнем бою простая палка в его руках была оружием таким же грозным, как верный и безотказный СКС – самозарядный карабин Симонова.

Случай на рыбалке имел продолжение. Недели через две на ту же поляну вышли четверо. Двое старых знакомых, в кожанках, и двое новых, в спортивных костюмах. Один из новеньких, высокий крепкий малый, небрежно помахивал милицейским демократизатором*. Отец проделал знакомую операцию с удочкой и, держа палку двумя руками перед собой, двинулся было навстречу, но остановился, опустил оружие. Шедший впереди здоровяк, будто споткнувшись, притормозил. Смущенно улыбнулся, спрятал дубинку за спину, вежливо поздоровался:

– Здравствуйте Владимир Алексеевич.

– Здравствуй Витя, давно тебя не видел, чем занимаешься?

В этот раз плохим дядькам опять не повезло. Их били вдвоем, чинно и благородно, – немного дубинкой и чуть-чуть ногами. А Витя через пять лет привел Алешу в боксерский клуб и навсегда остался его личным тренером, даже когда бросил тренерскую работу и организовал свой ЧОП*.

На шестидесятилетний юбилей армейский друг, дядя Гена из Пятигорска, подарил отцу палку для хромых. Тяжелую, из самшита, инкрустированную серебром. На недоуменный вопрос сына Павлов-старший ответил: «Не буду же я с удочкой по городу ходить». Веселые были времена!

В школу Леша пошел в эпоху Развитого социализма, а закончил при Диком капитализме, в который этот самый социализм и перестроился, вместо того, чтобы в полном соответствии с наукой, уступить место долгожданному и неизбежному Коммунизму. Данный исторический курьез наглядно подтвердил тезис репрессированного деда – «Все науки, не относящиеся к естественным, таковыми не являются». Именно за это неосторожное высказывание в адрес гуманитарных и социальных наук, среди которых особое положение занимал Марксизм-Ленинизм-Сталинизм, он был отстранен, разоблачен, обвинен, осужден и посажен.

Школьные годы пролетели быстро и безмятежно. Профессорское положение отца прикрывало семью от невзгод эпохи первичного накопления капитала и широкомасштабного разворовывания страны. Алексей учился без особого рвения, но и не балбесничал. В 11 лет, с Витиной подачи, увлекся боксом и, к окончанию школы, выполнил норматив кандидата в мастера спорта, заняв второе место в юниорском чемпионате Московской области.

Куда идти после школы, Алексею было на роду написано – Московский государственный университет леса – так с некоторых пор стала называться их семейная alma mater. Высокий, стройный, спортивный студент пользовался заслуженным авторитетом в молодежной среде университета, и не только благодаря заслугам отца-профессора. Его коронный правый хук* внушал не меньшее уважение.

Был ли Леха красив? Это как посмотреть. А как ни смотри – не Ален Делон! Внешность изрядно славянская с едва различимыми признаками народов, причастных к формированию русской нации. Грубовато-мужественное, резко очерченное, чуть скуластое лицо с крепким подбородком и слегка «боксерским носом», хоть не сияло голливудской брутальностью, тем не менее, вызывало уважение мужчин и, как ни странно, привлекало женщин. Даже блондинки, писающие кипятком от пидерсионного великолепия эстрадных поп-звездунов, бросали на него заинтересованно-призывные взгляды.

Учился легко, алкоголем и наркотой не баловался. У девочек пользовался неизменным успехом, но не увлекался – бокс занимал все свободное время. На первом курсе последний раз выступил по юниорам, победил в чемпионате области, и заработал мастера спорта.

Через год перешел в полутяж. При росте 185 и постоянном наращивании мышечной массы, оставаться в среднем весе стало невмоготу. Первый же официальный бой в новой весовой категории стал последним в Лехиной спортивной карьере. Во втором раунде пропустил сильнейший кросс*. На ногах устоял, но тренер-секундант Витя, почуяв неладное, выбросил полотенце.

Отец, доселе поощрявший увлечение сына, в этот раз категорически заявил: «Голова не для того, чтобы по ней лупили кому ни лень. Грушу хоть целый день околачивай, а выступать прекращай». Так и поступил. Тренировался, проводил спарринги, но в соревнованиях больше не участвовал.