Эдгар Уоллес - Поток алмазов. Мелодия смерти

Солдаты вынесли его и осторожно положили на землю.

– Гм, – промычал Сандерс и покачал головой.

– …«Поток алмазов», – промолвило человеческое подобие, улыбаясь, – красивое название. Что? Кимберли? А! Что в сравнение с ним Кимберли? Ничто… Я до тех пор не верил, пока не увидал собственными глазами… Ложе реки усеяно алмазами, но ты его никогда бы не нашел, Лэмбер, с твоим планом и чертовским компасом… Я спрятал там инструменты и пропитание года на два…

Он засунул руку за разорванную рубаху и вытянул оттуда кусок бумаги.

Сандерс нагнулся чтобы взять бумагу, но тот опять поспешно спрятал ее.

– Нет, нет, нет, – прошептал он. – Ты у меня берешь кровь, это твоя профессия… я достаточно силен противостоять твоим пыткам… в один прекрасный день я уйду…

Минут через десять он впал в крепкий сон.

Сандерс нашел грязную бумажку и спрятал ее.

Он послал двоих людей к лодке, и те принесли две палатки, которые они раскинули вблизи хижины. Найденный человек был в таком ужасном состоянии, что Сандерс не решался его сейчас же отправить.

Ночью, когда весь лагерь спал и обе негритянки, которым Сандерс поручил охранять больного, храпели, тот проснулся. Бесшумно покинул он кровать и крадучись выполз наружу, где в ночной тиши на небе ярко сияли звезды.

Сандерс проснулся и нашел пустую хижину, а у берега крошечной лесной речушки, в ста метрах от лагеря, горсточку тряпья, которое когда-то было одеянием белого человека.

Рано утром кудесника привели на допрос. Он знал, какое его ожидало наказание, так как в доказательство его вины туземцы выкопали в лесу немало жертв его колдовства.

– Масса, – промолвил кудесник, когда он встретился с пристальным взглядом серых глаз, – я читаю смерть на твоем лице.

– Это правосудие Божье, – сказал Сандерс и приказал его повесить.

Амбер сидел в своей камере в тюрьме Уэлборо и тихо насвистывал какую-то песенку, отбивая на полу ногами такт. Он пододвинул свой стул так близко к стене, что, опрокинувшись назад, мог на двух из трех ножек стула держать равновесие.

Его взгляд критически обвел маленькое помещение.

Миска и ложка, окрашенные согласно предписанию в темно-желтый тюремный цвет, лежали на полке; чистая постель была аккуратно прибрана… Он несколько раз кивнул головой и продолжал насвистывать.

Несколько влево над кроватью находилось небольшое оконце из крепкого стекла, неправильная структура которого пропускала, правда, дневной свет, но не давала возможности видеть внешний мир. На полке над кроватью лежали Библия, молитвенник и грязная библиотечная книжка.

Увидев эту книжку, он состроил гримасу; это был невероятно скучный рассказ одной необычайно скучной миссионерки, которая провела двадцать лет на севере Борнео, не заметив там ничего другого, кроме того, что там «ужасно жарко» и что тамошняя туземная прислуга могла при случае «причинить большие неприятности».

Амберу не везло с библиотечными книжками. Когда он пять лет тому назад впервые ознакомился с внутренностью тюрьмы его величества, он предполагал изучать политические науки и драму эллинов и, чтобы осуществить свою мечту, спросил соответствующую литературу. Ему дали элементарную греческую грамматику и швейцарского Робинзона, которые ему не могли принести никакой пользы. К счастью, срок его наказания кончился раньше, чем он ожидал; все же он увеселял себя переводом в стихах приключений добродетельного швейцарца на латинский язык.

В период своего заключения он составил обстоятельное прошение с просьбой разрешить ему изучать химию; но и в этом ему не повезло: ему было в этом отказано.

Амберу было теперь лет двадцать восемь или тридцать. Ростом он был несколько выше среднего, крепкого сложения, хотя и выглядел очень стройным. Это был красноватый блондин с серыми глазами, прямым носом и энергичным ртом и подбородком; когда он смеялся, виднелись два ряда безукоризненно белых зубов, а смеялся он охотно. Нижняя часть его лица была в настоящее время небрита, что портило его внешность, но тем не менее даже в некрасивом тюремном одеянии он производил впечатление образованного, приличного молодого человека.

Он услыхал звон ключей у двери и поднялся, ключ в дверях повернули два раза, и дверь отворилась.

– Номер семьдесят пять, – произнес повелительный голос, и он вышел из камеры в длинный коридор, где остановился.