Луи-Фредерик Рукетт - В снегах Аляски. Мятежные души

– Спустимся на вторую палубу, там среди чечако есть прелюбопытные типы.

На юконском диалекте чечако обозначает всех вновь приезжающих на рудники для работы новичков: искателей золота и счастья.

Спускаемся вниз. Там в невероятном хаосе навалены динамо-машины, мешки, бочки, ящики, снасти, железные болванки, груда кирок и лопат, а кое-где в каком-нибудь углу копошатся живые существа, освещенные желтым светом масляной лампы, раскачиваемой морским волнением.

Ближе к середине более просторно. Сидя на опрокинутых ведрах, несколько человек играют в карты за импровизированным столом. Во время игры все молчат; жажда наживы наложила уже свою печать на все лица. Ее можно узнать по характерному нахмуриванию бровей и легкому дрожанию пальцев, сжимающих засаленные карты.

Человеческий порок здесь весь как на ладони, обнаженный и бесстыдный. Он зияет, как рана…

Я оборачиваюсь. Не знаю почему, но мне показалось, что в глазах моей спутницы какой-то хищный блеск. О, только блеск, быстро угасший. Мгновенный трепет ноздрей… О, еле уловимый!

Но я, несомненно, ошибся, ибо Джесси Марлоу говорит с равнодушным видом:

– Здесь можно задохнуться. Страшно накурено! Пойдемте отсюда, дорогой.

Утром я поднимаюсь на палубу. Джесси уже там, облокотившись о перила. Она угадала мое присутствие и оборачивается ко мне. На лице ее тревога. Она обращается ко мне и без всяких вступлений произносит:

– О, посмотрите, дорогой мой мальчик.

Я вглядываюсь. В синеве тумана показывается один из самых фантастических пейзажей.

Берег уже близок, и мы лавируем между островами Элтслин и Принца Уэльского: это страшные громады утесов, длинные цепи трахитовых скал, гигантские базальтовые дороги. Здесь перед нами наглядное подтверждение великих геологических законов, оставляющих далеко за собой жалкое поэтическое воображение эллинов и их титанов, нагромоздивших Пелион на Оссу, – детская забава по сравнению с той хаотической картиной, которая развертывается перед нами!

Чтобы противостоять нахлынувшему морю, Земля, в сверхъестественном усилии, скорчила свое тело и выбросила из него вулканические скалы, которые лежат здесь нетронутые, обнажая первобытный гранит. Ровные пласты, острые разрывы, резкие выступы, и горы, высящиеся на сотни и сотни футов, как в первый день создания мира, когда они выступили из недр земли, чтобы сказать Океану: «Стой! Дальше ты не пойдешь!».

Джесси Марлоу схватила меня за руку.

Солнце вдруг прорывает пелену тумана, раздирает ее на куски и отбрасывает куда-то вдаль. Лучи его играют золотом на скалах цвета охры и жженой сиенны; здесь чувствуется величественная гармония, и ногти Джесси все сильнее впиваются в мою ладонь. А сама она трясется как в лихорадке. Но тотчас же спохватывается, шепчет неизбежное «простите» и, чтобы наказать меня за то, что я заметил ее волнение перед лицом величаво-прекрасной картины, внезапно покидает меня.

Свисток. Страшный крик. Топот, беготня. Снова крики… Я выхожу из своей каюты, чтобы узнать, что случилось. Несколько человек поднимаются из машинного отделения. Крики переходят в длинные хриплые стоны. Спрашиваю, в чем дело. Вырвавшимся паром жестоко обварило кочегара. Вид у него ужасный. В зияющих впадинах глаз – две кровавые дыры. Рот, весь красный и черный, скривился в дьявольскую гримасу. Все тело – сплошная рана, на которой все еще держатся прилипшие клочья одежды.

Пассажиры столпились тут же, без толку. Капитан задает вопрос:

– Не найдется ли среди вас врача?

Эмигранты смотрят друг на друга, но все молчат.

Капитан продолжает настаивать:

– Не дадите же вы ему умереть в таком виде…

Тогда я вспоминаю, что много лет назад готовился к экзамену в морское медицинское училище в Бордо. Все расступились предо мной. Я наклоняюсь над раненым. Не нужно много смыслить в медицине, чтобы понять, что человек погиб. Но надо облегчить его страдания. В первую очередь нужно очистить раны от прилипшего белья. Я прошу:

– Ножницы или нож…

Резкое движение, голос отвечает:

– Вот…

Это Джесси Марлоу протягивает мне маленький стальной кинжал, который она носит в кожаных ножнах под своим плащом. Тут же она предлагает мне помочь, и не успеваю я согласиться, как она опускается возле меня и опытной рукой сразу разрезает материю.

Чудовищное зрелище: все тело обожжено, распухло, в пузырях, из которых, когда они лопаются, брызжут тонкие струйки крови. Вены и артерии обнажены и тоже лопаются одна за другой. Это какой-то ком красных и синих жилок, на котором сгустившаяся кровь образует кое-где темно-алые пятна.