Эжен Шаветт - Точильщик

Девушка направилась к двери, которая открылась у нижней ступени маленькой лестницы.

«Потайная лестница, – подумал Кожоль, – но… кого же здесь все-таки ожидают, меня или Ивона?…»

Пройдя шагов двадцать, женщина свернула вправо и прошла еще немного, ведя графа за руку.

– Где-то здесь возле вас должна быть софа, – произнесла она.

Кожоль ощупью нашел софу.

– Садитесь и ждите.

Но Пьер не отпускал руки своей спутницы.

– Неужели вы оставите меня в темноте?

– Тот, кто живет в комнате напротив, мог бы заметить свет.

«Тот! – отметил мысленно Кожоль. – Значит, дама замужем».

Граф все еще держал девушку за руку, хотя та отчаянно пыталась освободиться.

– Но, милое дитя, как я смогу увидеть лицо твоей госпожи?

– Оно прекрасно и в темноте.

Обрадованный Кожоль отпустил наконец девушку, и она исчезла.

«Ах, – думал он, – стало быть, она прекрасна! Это замечательно, вот только бы узнать точно, не Ивону ли предназначается это счастье?»

Раздался легкий шорох.

– Это она, – пробормотал граф.

Но прежде чем он успел что-либо сказать, его шею уже обвивали две нежные руки, маленький рот осыпал его жгучими поцелуями, бормоча: «Я люблю тебя».

Кровь бросилась Кожолю в голову. Бералек был забыт, сомнения отброшены…

Ну да ему ведь было всего двадцать восемь лет!

Через несколько минут об Ивоне вспоминать уже было поздно.

Триумф Кожоля был из тех, которые заставляют краснеть победителя.

Несмотря на признание в любви, женщина искренне сопротивлялась. Кожоль пришел в себя от того, что она зарыдала. Он склонился к ней, полный стыда и раскаяния. Вдруг она вскочила, словно почувствовав опасность.

– Беги… или ты погиб!

Через щель в двери пробился луч света. Кто-то шел по коридору со свечой в руке.

Прежде чем Кожоль успел ей что-либо сказать, она выскочила за дверь навстречу нежданному гостю.

Пьер остался один в потемках. Вместо того чтобы бежать, он сидел и думал о той, которой овладел, не видя ее лица.

Подойдя к двери и заглянув в замочную скважину, граф еле сдержал крик изумления.

«Она действительно прекрасна», – подумал он.

Высокая, с матовым цветом лица, свойственным смуглянкам, с небольшим розовым ртом, она была ослепительно хороша. Огромные черные глаза таили в себе страсть и недюжинную энергию. В ней было что-то от тигрицы, которую почему-то принимали за кошечку.

Вошедший зажигал свечи, поэтому не видел взгляда, которым его наградила эта женщина. Вряд ли он оставался бы столь беспечным, если бы смог его заметить. Но он был слишком занят. Наконец он зажег свечи и обернулся. Кожоль сразу же узнал его.

– Баррас!

Директор сел рядом с женщиной и взял ее за руку.

– Жестокая! – произнес он, целуя кончики ее пальцев.

– Жестокая? Чем же я провинилась перед вами?

Мелодичный голос в сочетании с очаровательной улыбкой мог смягчить даже стены.

«Н-да! – подумал Пьер. – Минуту назад я мог поручиться, что она готова убить его, а сейчас. Этот тон… эта улыбка…»

Между тем за дверью продолжался разговор.

– Да-да, жестокая, – говорил Баррас, – я так беспокоился, пока искал вас… Куда же вы исчезли? Елена…

– Елена! Какое прекрасное имя, – пробормотал Кожоль.

– Я уже говорила вам, виконт, что хотела зайти в одну из комнат, выходящих в сад, чтобы спокойно подышать свежим воздухом. Прилегла и вздремнула… Когда я увидела вас, мне даже не пришло в голову, что прошло много времени…

– И вы шли встречать меня? – взволнованно спросил Баррас.

– А куда еще я могла здесь пойти? Я никого не знаю, да и никому не интересна, кроме вас…

– Да, но моя любовь вас ни капельки не трогает. Неужели вы никогда не полюбите меня?!

– Разве вы не уверены в моей дружбе?

– Зачем вы притворяетесь, Елена? Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Я хочу не дружбы, а любви…

Баррас упал к ногам Елены. Кожоль отодвинулся от двери.

«Кажется, я сыграл дурака, мне здесь не место. Нужно скорее бежать отсюда».

Но… ему так не хотелось уходить. Ему хотелось вымолить прощение за свою великолепную ошибку. Он еще не догадывался, что влюблен, но уже ревновал к Баррасу.

Он снова склонился к замочной скважине.

«А, так его дела идут не лучше, чем прежде», – довольно подумал он.

Директор, стоя на коленях, умолял Елену сжалиться над ним.

Елена хохотала. Потом довольно сухо обратилась к нему:

– Довольно. Однако, виконт, вы забываете о наших условиях.

Баррас медленно выпрямился.