Жорж Оне - Смерть консулу!

– Пожалуйте сюда, господа, ночь холодна, и приятно будет взглянуть на огонь, – промолвил он вежливо.

С этими словами он поднялся и жестом, плохо подходившим к его бедному одеянию, предложил новоприбывшим свою скамейку.

– Черт возьми! Да это господин де Фротте, – сказал Жорж, протягивая руку крестьянину. – Неужели вы сами явились к нам навстречу? С нас было бы довольно и вашего Паркэна.

– Я так и думал, – отвечал главарь шуанов. – Но вы едете из Лондона, где вы виделись с принцами, и я хотел услышать прямо от вас инструкции, которые они мне посылают. Но прежде всего познакомьте меня с вашими спутниками.

– Господин Гид де Невилль, секретарь его величества, – почтительно поклонившись, начал Жорж, – кавалер де Сан-Режан. Оба имеют важные поручения для наших парижских друзей. Маркиз де Фротте, главнокомандующий армией в Нормандии, – продолжал Жорж, указывая на крестьянина.

Фротте бросил взгляд на хозяев фермы, и они сейчас же вышли. Когда четыре роялиста остались одни, главарь шуанов спросил:

– У вас есть какие-нибудь приказания?

– Его величество желает, чтобы враждебные действия были прекращены, пока мы не исполним данных нам поручений, – отвечал Жорж.

– Напрасно. Следовало бы навести страху на окрестности столицы, что мы уже и начали делать. Сжечь четыре фермы в смысле нравственного воздействия все равно, что выиграть сражение. Кроме того, задержание курьера, который вез казенные деньги… Вот что поражает воображение! Бонапарт даже заболел от ярости.

– Король хочет сделать последнюю попытку к примирению.

– И это поручение дано вам, Кадудаль? Я считал, что вы гораздо больше годитесь для битвы, чем для переговоров.

– Надо повиноваться, – отвечал предводитель вандейцев. – И я подаю пример, хотя это поручение мне совсем не по душе.

– Когда же вы думаете отправиться в Париж? – спросил Фротте.

– Завтра утром, до рассвета. С этими господами я имею возможность добраться до Парижа без особых затруднений.

– Отлично, – насмешливо сказал Фротте. – По эту сторону Луары, кажется, развелось немало этих примирившихся. Но ваш Морбиган еще упорствует, Жорж. Генерал Гедувилль не скоро примирится с вашими товарищами.

– Что делать! Нельзя скрывать от себя, что консулы значительно ослабили наше сопротивление, успокоив умы. Население нашей Бретани, восстававшее против принудительного займа, очень чувствительно отнеслось к уменьшению налогов. Бонапарт больше всего сделал для умиротворения тем, что навел порядок в стране.

– Ах, если бы только граф д'Артуа решился появиться в Бретани, мы были бы теперь хозяевами положения! – воскликнул Фротте.

– Нечего говорить об этом, – серьезно заметил Кадудаль. – Не исполнять просьбы роялистов принц, очевидно, имел свои причины, и, конечно, очень важные. Впрочем, принцы скучают за границей, и война была бы для них развлечением.

– Но тогда пришлось бы расстаться с мадам Поластрон… Агнессы Сорель не любят отпускать Карлов на войну, а Жанны д'Арк на этот раз не имеется.

– Жанны д'Арк теперь превратились в чулочниц и продают свой товар только якобинцам!

Все засмеялись.

– Итак, завтра, чтобы не возбудить подозрений, каждый переоденется и пойдет своей дорогой. Жорж как будто поедет за мукой, а Сан-Режан – за модными товарами! Третий наш товарищ превратится в торговца водкой.

– Отлично, – сказал Фротте. – Спокойной ночи. Меня ждут в Каэне. Нужно отправляться. Я ведь днем не езжу.

– До свиданья, маркиз, и в лучшие дни, будем надеяться.

Они пожали друг другу руки. Фротте открыл дверь, чтобы впустить Паркэна и хозяев, и, набросив на плечи тяжелый плащ, вышел.

– Господа, вероятно, не прочь будут отдохнуть, – обратился Паркэн к оставшимся. – Хозяин, покажите комнаты…

– Они все на нижнем этаже, и стоит только открыть окно, как вы во дворе. Советую господам не раздеваться. С полицией Фуше не знаешь, чего можно ожидать.

– Желаю вам приятных сновидений, – сказал Жорж. – Да приснится нам, что Бонапарту пришлось ознакомиться с ядром и что Францией управляет Лебрэн или Камбасарес…

Смеясь, они пожали друг другу руки и под предводительством фермера разошлись по своим комнатам.

С того времени, как революция разрушила в стране всякую власть, никогда еще французское общество не наслаждалось так спокойствием, как теперь. Когда Бонапарт сделался консулом, мало-помалу стала восстанавливаться торговля, развивалась промышленность, появилась даже роскошь. Безопасность была восстановлена в городах. Но на юго-западе шуаны еще свирепствовали. Дороги Бретани и Нормандии кишели разбойниками, которые останавливали дилижансы под тем предлогом, что они хотят отобрать казенные деньги, причем захватывали и деньги пассажиров. Шайки эти грабили даже окрестности Парижа и, не боясь полиции, появлялись в десяти лье от столицы.