Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том второй. Шуба из Сибири

– Согласитесь, – произнёс Нуантэль, – согласитесь, что, если он говорит правду, этот ваш корреспондент, то он зловещий негодяй. Разоблачать падшую женщину, это подло, это гнусно, но, при этом, он имеет наглость утверждать, что это его долг и обязанность просветить обманутого друга. Но ничто при этом не накладывает на него обязательства предоставить вам ребёнка, а он обещает это сделать. Если ему известен ваш характер, то он должен понимать, что вы его убьёте, это бедное маленькое существо, которое, безусловно, невинно. Значит, эта скотина, а по другому его назвать нельзя, пытается вас толкнуть на совершение преступления.

– Пощадите меня от ваших размышлений! – Прервал его китобой, более взволнованный, чем ему хотелось бы выглядеть в глазах капитана.

– Если у этого человека такая цель, – невозмутимо продолжил капитан, – то этот негодяй заслужил каторгу, и я бы охотно взял на себе задачу облегчить ему поездку на Новую Каледонию, в Нумеа. Но я полагаю, что он всего лишь бахвалится и лжёт. Аноним не нашел ребёнка, потому что его просто напросто не существует, и тогда он изобрёл эту историю исключительно для того, чтобы поддерживать вас в состоянии постоянного раздражения и напряжения, из которого он намеревается извлекать пользу для себя. Какие у него планы? Я этого ещё не знаю, но подозреваю, что он хочет вас использовать, чтобы освободить его от кого-то, чьё присутствие ему мешает.

– Читайте…! Читайте же дальше!

– Извольте, – продолжил Нуантэль, – Итак: «Подождите, пока я смогу вам показать живое доказательство измены вашей жены, но могу вас обрадовать, что уже сегодня ваш друг может сдержать обещание, которое он вам давал ранее, обещая назвать имя любовника, или скорее, любовников вашей жены, так как их было два.» – Если он продолжит в том же духе, то дойдёт до того, что обнаружит целую дюжину поклонников сердца вашей жены, – насмешливо воскликнул Нуантэль, но, увидев, что этот комментарий был не по вкусу Крозону, стал читать дальше: «Первый, а это именно тот, кто сбил её с праведного пути и кто был отцом этого ребёнка, это польский искатель приключений, называемый Гжегошем Голиминым. Этот человек претендовал на благородное происхождение и приписывал себе титул графа. Он жил в Париже, крутился в высшем свете и расходовал много денег, но на самом деле был всего лишь только обыкновенным аферистом.»

На этом пассаже капитан внезапно остановился, и не потому, что эта характеристика, данная поляку его удивляла, ведь он всегда думал, что письма, возвращённые Джулией мадемуазель Меркантур, были от польского висельника, так что тот действительно был обыкновенным аферистом, но внезапно память вернулась к нему. Он вспомнил, что этим почерком, этим красивым почерком восемнадцатого века, было написано письмо, которое он получил всего четвертью часом прежде, письмо, в котором дон Хосе Ласко его информировал о том, что маркиза де Брезе не примет его в этот день.

У капитана была в кармане эта бумага для сравнения, и любой другой человек не преминул бы предъявить её обманутому мужу, чтобы сигнализировать о подобии почерка, которое бы не оставило никакого сомнения в настоящем имени анонимщика, но Нуантэль в этом случае выказал чрезвычайное хладнокровие и присутствие духа. Ему потребовалась лишь пара секунд, чтобы оценить все последствия этой возможной декларации – Крозон, пускающийся тотчас же в погоню за Перуанцем и требующий от него предоставить доказательства измены… одним словом, бьющиеся стекла, грубая драка, ломающая все хитроумные комбинации капитана в ущерб успеху проводимого им расследования. Это ему стало понятно по окончании первой секунды, а ещё через одну он сказал себе, что будет в сто раз лучше, если он сохранит тайну этого открытия, которая неожиданно предоставляла ему рычаги воздействия на Ласко, позволяя держать этого негодяя в напряжении под угрозой разоблачения от позорных махинаций, а затем, когда настанет момент покончить с ним, отдать Перуанца во власть Крозона, доказав этому мужу с не самым лёгким характером, что его корреспондент был всего лишь подлым клеветником. У Нуантэля хватило сил скрыть известные ему факты и, улыбаясь, воскликнуть:

– Чёрт возьми! У негодяя, который вам пишет, есть превосходные причины, чтобы разоблачать графа Голимина, поскольку этот персонаж уже не может больше опровергнуть его слова и защитить себя от клеветы, так как он покончил жизнь самоубийством на прошлой неделе, это общеизвестный факт.