Алексей Кочергин - Вектор движения. Приключения

– Ефимов! Вохровцев в общий вагон. Через час обеспечить отряд горячим питанием. Лебедев! Организовать комплектацию группы продуктами и снаряжением, – прозвучали краткие приказы вновь прибывшим участникам побега. Похоже для Командора здесь никаких чинов не существовало. Это было вполне объяснимо, ведь и успех и поражение восставшим против системы предстояло делить поровну, не считаясь с рангом.

Ивана молча тронул за рукав один из офицеров, интеллигентного вида полноватый человек с забавными очками-велосипедом на крупном породистом носу, и знаком приказал следовать за ним.

Подошли к запертой двери. Открыли, раритетный для Ивана, а для остальных вполне обыденный, замок ключом, который выдал начальник состава, наверняка охотно и с глубочайшим почтением. Вошли и осветили помещение лампой. Вдоль одной стены – грубо сколоченные полки. На них ящики и мешки с продуктами. Вдоль другой – бочки, опять ящики, строительный инструмент. Классическая кладовка.

– Товарищ, ваша задача – аккуратненько вскрыть тару и укомплектовать эти мешки согласно моим указаниям, – вежливо изложил суть дела новоявленный завхоз, доставая из внутреннего кармана телогрейки огрызок карандаша и замусоленный блокнотик.

Иван заприметил на полке сподручный топорик и, не мешкая, стал выполнять просьбу-приказ очкарика.

Это была настоящая пещера Али-Бабы. Пещера сокровищ, за которую любой узник Гулага отдал бы мешки бриллиантов и ящики золотых слитков, если бы, конечно, обладал ими. Однозначно, это был рай лагерного гурмана. В мешках хранились ржаная мука, колотый сахар, различные крупы. В ящиках – тушёнка, солёное сало, чай, соль, сушёные овощи. Даже сгущёнка имелась в наличии! В бочках плотненько улеглась жирная сельдь. Обнаружилось несколько фляг с растительным маслом и, что порядком удивило Ивана, скромно стоящие в отдалённом углу шесть ящиков водки.

Кормили зеков! И кормили соответственно труду и климатическим условиям. Лживые россказни либералов в мутные перестроечные годы о стопятьсот миллионов загубленных голодом и пострелянных заключённых ГУЛАГа стоят столько же, сколько их никчёмная совесть. Много ли наработает зек-доходяга на таком ветру и морозе? Неделю – другую пошаркает по мёрзлой тундре и в отвал. «Так новых-то навезут!» – злорадно завизжит псевдоборец за общечеловеческие ценности. Во-первых, из Красноярска их ещё доставить надо при четырех-то месяцах навигации по Енисею. Порт Дунинка только-только в начале июня ото льда освобождается, а уже в начале октября снова закрывается для речного судоходства. Во-вторых, за повышенную смертность могут не только поста лишить, а и ватник лагерный выдать поносить. Люди – ведь это тоже ресурс, а за нецелевое использование государственного ресурса или его бестолковую растрату могут и спросить со всей партийной строгостью. И, в-третьих, сроки. Поставлены жёсткие сроки сдачи в эксплуатацию этой северной железной дороги. Для строительства Норильского комбината крайне необходимы различные стройматериалы, поэтому поначалу об экономии материальных средств никто особо и не думал. Наоборот, некоторые товарищи допускали вопиющую небрежность в их использовании. Ну да такие «товарищи» моментально становились «гражданами». Чего там далеко ходить, читаем выписку из Приказа по Норильскому строительству и исправительно-трудовому лагерю НКВД 7 7 НКВД – Народный Комиссариат Внутренних Дел. СССР №78 от 10 февраля 1938 года, любезно рассекреченному КГБ в период гласности и перестройки: «выявлены перерасход на несколько миллионов рублей государственных средств; завоз явно непригодного и неоднотипного верхнего строения железнодорожного пути; отклонение от проектов в строительстве искусственных сооружений; укладка пути в зимний период, нерациональное использование рабочей силы; подбор кадров преимущественно из лиц, осужденных за контрреволюционную деятельность; и т. п. На основании вышеизложенного приказываю снять с работы начальника железнодорожного отделения Аппаровича Петра Флориановича… Материалы о вредительской деятельности на железнодорожном строительстве передать следственным органам для привлечения к уголовной ответственности…»

Может и правда Аппарович несколько шиканул за госчет? Водочка уж явно лишняя в таких условиях. Завоз её даже вредительством попахивает. Пить сорокоградусную «для сугрева» Иван даже врагу заклятому не посоветовал бы. Нет, она, конечно, сосудики расширит резво, поэтому возникнет ощущение тепла и комфорта. Зато и потери внутренней энергии в окружающее пространство увеличатся в разы. К тому же, эффект эйфории закончится довольно быстро, а вот обморожение можно и проморгать. Применение этого зелья оправдано лишь в одном случае – это когда нужно согреть замерзшего члена экспедиции перед тем, как уложить его в уютный спальник. Вот тогда пятьдесят граммов теплой водки ему однозначно пойдут на пользу. Ну, ещё бывают экстренные ситуации, типа полынью незамёрзшую проморгал. При таком форс-мажоре «укради да выпей». Вот только сомнения брали Ивана в том, что водка доставалась заключенным. Скорее всего, её не в меру употребляла охрана лагерной командировки, скрашивая себе серые будни длинной полярной ночи.