Алексей Кочергин - Вектор движения. Приключения

– Смотри, дед, не надорвись, а то пупок развяжется, – хохотнул над стариком длинноногий верзила, уверенно орудуя тяжелым кайлом.

Иван подхватил снежный блок, чуть не выскользнувший из рук пожилого каторжанина, и откинул на обочину дороги.

– Нечего дармоеда жалеть. Совсем разленился старый хрыч. Работай шустрее! – прикрикнул на старика бригадир. – Это всех касается! Живее!

Сколько прошло времени и который сейчас час, Иван уже не понимал. До него наконец дошла истина, что солнышка ждать не следует ни днём, ни утром – на дворе полярная ночь во всей её неприглядности. Время суток определить можно лишь по часам, коих, как оказалось, он не имеет. Да и зачем ему часы? Вон тот мордатый надсмотрщик за всех решит, когда есть, когда спать, когда и сколько работать. Иван и работал, стараясь не делать лишних движений, выдерживать общий ритм бригады.

Когда уже ноги стали дрожать от усталости, а куски снега скатываться с лопаты совсем в неположенном месте, бригадир «протрубил» конец рабочей смены. Подтянулись и блатные, давно уже откопавшие вход в тоннель и, пожалуй, успевшие выкурить в нём не одну самокрутку.

– Бабы тоже нехай поработают, – оскалился один из бригадиров. – Небось, отлежали бока до онемения, враги трудового народа.

Никто его шутку не оценил. Все скорее хотели в теплушку – ветер снова усилился и старался задуть снежную пыль в любую, даже крошечную, щель на одежде.

Тюремщик может забыть, что он поставлен

стеречь, – узник не может забыть, что его стерегут.

Узник чаще думает о побеге, чем его страж о том,

как помешать ему бежать.

Жюль Верн. Дети капитана Гранта

– Холодно, – отчетливо и довольно громко произнес, плетущийся в кучке арестантов, старик, совсем уж банальное утверждение для данного климатического региона.

Еще бы было не «холодно» – ледяные кристаллы снега буквально впивались в открытые участки лица, а пронизывающий ветер, казалось, не обращал абсолютно никакого внимание на толстый слой ваты телогрейки и леденил уставшее от работы тело.

«Вот сыскался капитан Очевидность на наши бедовые головы! – вяло и скрипуче проползла в голове Ивана раздраженная мыслишка. – Без него, естественно, никто бы сей особенности Полярного севера не уразумел и не прочувствовал всем своим неприспособленным человеческим тельцем. Ага… Здесь и пингвин заскучает от недостатка тепла и ласки. А уж бледнолицые, лишенные эволюцией густого волосяного покрова и подавно. Старый нытик…»

Однако, спокойствие и отсутствие какой-либо эмоциональной окраски брошенного в пространство слова чем-то царапнули, смутили мозг какой-то глубинной загадочностью.

– Жарко! – вдруг хлестко вырвалось из уст доходяги несообразное для данной обстановки заявление, подозрительно похожее на приказ.

Мозг Ивана ещё пребывал в ступоре от столь противоположных утверждений и пытался найти удобоваримое объяснение такому словесному маразму, а поступавшая визуальная информация уже наносила ему куда более разрушительный удар.

Движение обозначилось одновременно по всей массе их малочисленной группы. Глаза просто не успевали всё отследить досконально, во всей полноте и четкости, поэтому разум фиксировал лишь отдельные кадры. Вот по левому флангу длинноногий верзила, прихватив одной рукой винтовку вохровца, другой наносит ему сокрушительный апперкот в голову. Чуть правее, его сотоварищ искусно проводит переднюю подножку бригадиру, лицо которого даже не успело изобразить удивление от происходящего. Зэк стремительно перекатывает противника физиономией вниз и утыкает её в жесткий снег, лишая возможности закричать. Справа, один за другим, слаженно, не мешая друг другу, словно связанные невидимой нитью, буквально летят по утрамбованному снегу еще три серые фигуры. Их цель – часовой у теплушки с арестантами. Тот, сделав ещё пяток шагов в конец состава, не спеша заученно поворачивается через левое плечо и с недоумением смотрит на бегущих к нему заключённых. Солдатик не сразу осознает, что же, собственно говоря, происходит и куда эти дурковатые зеки так торопятся. А осознав, лихорадочно пытается снять винтовку с предохранителя. Именно «пытается», ибо эта процедура действительно похожа на пытку, так как крайне сложна на морозе, когда пальцы в непослушных меховых рукавицах никак не могут ухватить заветную «пимпочку». С ужасом уразумев бесперспективность поставить винтовку на боевой взвод, охранник пробует применить удар штыком, но его противник отбивает оружие ногой в сторону и с ходу наносит мощный удар головой в лицо. По инерции оба падают и начинается короткая, жестокая схватка. Она происходит яростно, молча. Особенность психики мужских особей – не тратить даже крупицы сил на крик, а выплеснуть их все без остатка в отчаянном смертельном поединке. Любая женщина заорала бы благим матом и, в данном случае, принесла бы больше пользы и себе и своим товарищам, предупредив их об угрозе. Но инстинкт есть инстинкт. Это танк, против него не попрёшь.