Богдан Анциферов - Иезекииль

Однако в итоге Кнхорну всё же не удалось даже такое простое действие, потому как спустя считанные минуты картина реального мира, отражающаяся в его иссиня-чёрных глазах, дрогнула и начала стремительно перестраиваться, словно изображение в калейдоскопе.

Впрочем, не прошло и мгновения с начала этой немыслимой перестройки, а Кенхорн уже знал, что вскоре предстанет перед его глазами, и знание это отнюдь не успокаивало демона, который, в отчаянной попытке оборвать подступающие воспоминания, вдруг неосознанно обратился к своему магическому дару и попытался освободить свой разум от оков.

И на удивление у него это получилось, и, как только он начал повторять про себя первые простейшие заклятья, они тут же подействовали и вновь вернули миру вокруг Кенхорна чёткость. Однако, несмотря на этот успех, Кенхорн не спешил радоваться произошедшему, потому как в опустившейся на комнату тишине он вдруг отчётливо уловил шелестящий голос, который с каждым мгновением звучал всё громче и чётче.

– Ммм. Кенхорн, как же давно я не навещал тебя… – каждое новое слово голос произносил по-разному, отчего вся его речь врезалась в память демона стальными иглами.

– Кто ты, и что тебе нужно? – с трудом унимая внезапно возникшую дрожь в голосе, спросил Кенхорн у окружившей его тьмы.

– Я тот, кого вы, в силу своей неграмотности, зовёте Таящимся. А точнее, я один из них, но тебе этого всё равно не понять, – после произнесения последних слов, голос вдруг издал слабый шелестящий звук, отдалённо напоминавший смех. – Впрочем, я пришёл сюда не за тем, чтобы объяснять тебе свою природу.

– Неужели? – собрав в себе частичку своих магических сил и тем самым избавившись от странного, парализующего воздействия голоса, произнёс демон, при этом перебив своего собеседника. —Тогда зачем же ты здесь?

– Для того, чтобы наконец открыть тебе глаза, смертный, – голос вновь неестественно засмеялся. – Ибо сейчас ты слеп и уязвим. А твои неудачи служат тому доказательством.

– У меня никогда не было неудач! – резко поддавшись своим нахлынувшим эмоциям, прокричал Кенхорн, при этом резко поднимаясь с кресла и инстинктивно призывая своё голубоватое пламя, которое теперь пульсировало на его сжатых кулаках. – Запомни! Никогда!

– Конечно, не было, – переливы голоса мгновенно сделались успокаивающими, и Кенхорн тут же отчётливо ощутил, как тьма вокруг него начинает медленно обволакивать всё его тело. – Ведь ты не мог допустить тех ошибок, о которых ты вспомнил совсем недавно.

С каждым новым словом голубое пламя на кулаках Кенхорна потихоньку угасало, и вскоре демон сам не заметил, как вновь оказался в кресле.

– Однако как тогда объяснить крах твоего недавнего ритуала? Как объяснить весь тот хаос, вдруг возникший в идеальном построении рун? И, наконец, как объяснить все дальнейшие действия того, кто совсем недавно был здесь? – закончив говорить, голос снова засмеялся, правда Кенхорн уже не обратил на это внимания, ибо сейчас его разум пребывал в смятении.

– К чему ты клонишь? – после небольших раздумий спросил он.

– Ммм. К тому, что твой ритуал был разрушен не из-за банальной ошибки в расчётах или построениях, как совсем недавно внушил тебе Иезекииль. А так же к тому, что это некто со стороны привнёс хаос в твою работу.

Мгновенно проанализировав услышанные слова, Кенхорн вскоре понял, о ком именно говорит его невидимый собеседник.

– Но зачем ему это? Ведь я всегда был на его стороне, и даже тогда, тридцать лет назад, когда большинство моих собратьев отвернулись от него, я остался верен! – не замечая, как его спокойный голос вновь начал дрожать и постепенно срываться на крики, вновь произнёс демон.

– Однако же ты не помог ему, и теперь он хочет использовать тебя в своих целях, – голос вдруг изменился, и Кенхорн не сразу уловил в нём нотки нетерпения и гнева.

– Ты не можешь знать наверняка… – поддавшись словам неведомого собеседника, прошептал он тем временем.

– Ммм. Верно, не могу. Но, несмотря на это, я способен показать тебе кое-что, что может изменить твоё мнение, – голос вновь

засмеялся, но теперь его смех стал настолько мощным, что у демона мгновенно потемнело в глазах.

А когда же зрение вновь вернулось к Кенхорну, то первым, что он увидел, стал свет голубого пламени, спокойно горящего во тьме, которая вскоре начала постепенно отступать, открывая взору демона ранее скрытые в себе образы, что всего через пару мгновений изменят всю его жизнь.