Богдан Анциферов - Иезекииль

– Ну что ж. Начнём, – после затянувшегося на долгие часы молчания произнёс наконец этот демон, а затем, вытянув вперёд свою тощую левую руку, слегка коснулся ею поверхности ближайшей к нему фигуры, тем самым погружая всю комнату во мрак и попутно начиная произносить нужные ему заклятья, что вскоре начали неспешно выполнять свою главную функцию.

А именно – пробуждение тех трёх оставшихся фигур, что теперь немыслимым образом перестраивались, меняя свою изначальную форму и порождая тем самым прекрасные руны из чистого света, которых с каждым мгновением становилось всё больше и больше, пока в какой-то момент все они вдруг не начали подниматься под сферический потолок комнаты, где, переплетаясь друг с другом, стали постепенно образовывать какую-то причудливую и невероятно красивую пентаграмму.

Однако казалось, что невысокого демона, который тем временем вновь застыл в центре комнаты без единого движения, вся эта игра света абсолютно не интересует. Но так казалось лишь на первый взгляд, ибо, как только пентаграмма под потолком окончательно сформировалась, демон тут же, не глядя, поднял вверх свою левую руку и выстрелил в центр пентаграммы сгустком голубого пламени, которое на секунду вспыхнуло с невероятной силой, объяв при этом всю руку демона и на мгновение развеяв тьму.

Впрочем, на этом выстреле весь обряд не закончился, ибо вслед за этим действием вдруг последовал звук, бывший настолько сильным, что из ушей невысокого демона тут же брызнула кровь, а сам он с трудом удержался на ногах. Однако в итоге все эти испытания стоили того, потому что теперь под потолком комнаты раскинулась невероятная картина пылающего всеми красками неба, разорванного напополам ужасающе завораживающей раной, из чьих глубин на мир смотрело огромное пульсирующее око, за которым скрывалось целое измерение, наполненное невообразимыми существами, тут же устремившимися к невысокому демону, пламя на руках которого притягивало их, словно магнит.

– Смертный… ответь, зачем ты взываешь к нам? – десятки, а может быть и сотни всевозможных шелестящих голосов, что вдруг резко прозвучали в голове демона, мгновенно сумели повергнуть того на колени.

– Моё… имя… Кенхорн, – произнеся эти, казалось бы, простые слова, так, будто на него сейчас давил груз в несколько десятков тонн, демон тут же попытался вновь подняться на ноги, однако в то же мгновение он осознал, что пока не в силах это сделать. – И я…

– Нам не важно твоё имя! – прокричали внезапно голоса, тем самым обрывая последующую речь демона, а затем они нанесли ему самый настоящий удар, который мгновенно отбросил Кенхорна к ближайшей каменной стене, при этом прижав его к ней.

– Мы не спрашивали его! – новый крик и новый удар, от которого у Кенхорна затрещали кости, а в глазах начали лопаться сосуды. – Поэтому впредь не смей отвечать на незаданные нами вопросы! – Ещё удар, на этот раз окончательно ломающий некоторые кости Кенхорна, а затем впечатывающий его тело в каменный пол.

– Я… учту это, – сплёвывая кровь, прошептал демон, одновременно с этим поднимаясь на ноги и медленно возвращаясь в центр комнаты. – Однако сейчас у меня нет времени на подобные любезности.

Очередной удар, последовавший сразу же после этих дерзких слов, Кенхорн заблокировал всего лишь одним простым заклятьем, наконец-то освобождённым от всех ограничителей и сработавшим на уровне рефлексов.

– И поэтому мы перейдём сразу к делу, – совершенно не замечая происходящего, продолжил тем временем Кенхорн, пламя на руках которого постепенно начинало удлиняться и тянуться к картине под потолком.

– Что ты задумал!? – продолжая осыпать демона бесполезными ударами, вновь взревели голоса, как только первые языки голубого пламени достигли картины и вдруг проникли в неё.

– Сейчас увидите, – тут же как можно тише прошептал в ответ Кенхорн, а затем невольно улыбнулся, поддавшись той энергии, что постепенно вливалась в его тело.

Однако улыбка эта ненадолго сохранилась на его лице, потому как спокойная до сего момента картина израненного неба вдруг дрогнула и стремительно начала тускнеть и распадаться на сотни затухающих осколков, в то время как Кенхорн просто стоял в центре комнаты, опьянённый вливающейся в его тело энергией, что затуманивала его разум и не давала что-либо замечать.

И лишь очередной ментальный крик, вновь сотрясший всю комнату, сумел заставить его наконец-то обратить свой взор на картину, от которой теперь осталось всего несколько туманных фрагментов.