Дмитрий Резаев - Сын ворона

– Да-да, конечно, – успокоил он Конрада. – Просто Роарг является сыном Радомира – вождя и жреца поганого идола. Он и его отец и смущают умы руян, заставляя их поклоняться деревянному кумиру. Я покрещу их мечом. На острове Руя снова будет стоять храм Святому Витту.

– Это хорошо… – пробормотал Конрад с сомнением глядя на Манфреда. – А то я уже подумал, что тебя охватили нечестивые мысли. Наша цель – не месть, а спасение, как верно сказал в своей проповеди святой отец.

Конрад благосклонно взглянул на епископа.

– Месть?! – возмутился Манфред, принимая игру. – О какой мести может идти речь? Я – благородный человек, а Роарг – разбойник. Мои предки служили Карлу Великому, а Роарг по происхождению – собака. Месть ему унизительна. Просто… Я хочу отпустить ему грехи. Навсегда.

Конрад улыбнулся. «Чуть было все не испортил», – подумал он.

Манфред был другом его юности. Они вместе охотились, бегали за девками, участвовали в турнирах, воевали. Их многое связывало. Но теперь Конрад – император, а Манфред так и остался рыцарем. Конрад должен думать обо всей империи, а Манфред думает лишь о личной мести. Пусть думает, его не исправишь. Но нужно направить ярость Манфреда в правильном направлении. Остров Руя будет только началом. В планах императора был захват всего побережья руян. Остров Рруя занимал очень выгодное положение. Он стоял на самом удобном морском торговом пути. Мимо него везли меха, пеньку, янтарь, мимо него шли товары из Византии и Арабии. Эти неразумные руяне совсем не использовали выгод своего положения. Купцы не платили регулярных пошлин, ограничиваясь лишь подношениями Святовиту время от времени. Руяне, конечно, занимались пиратством, но грабили в основном тех, кто с ними воевал. Остальные делали что хотели. Глупцы! Когда он возьмет власть над островом, он наведет порядок на всем Поморье. Все суда будут платить сборы. И величина этих сборов будет зависеть только от него. Вся торговля будет в руках империи, она упрочит свою мощь, и вот тогда все язычники обретут истинную веру, потому что вынуждены будут склониться перед этой мощью.

– И все-таки ты подумай, Манфред, – снова обратился к другу юности император, – хватит ли тебе сил, чтобы захватить остров? Я слышал эти руяне отважные воины.

Манфред презрительно усмехнулся:

– Разбойники! Разбойники, а не воины. Напасть из засады это все, что они могут. Они понятия не имеют о том, как нужно вести настоящую войну.

– У тебя достаточно людей?

Манфред огляделся по сторонам:

– Кто хочет присоединиться ко мне?

Ему ответило множество голосов. В основном это были мелкопоместные дворяне. Герцоги и графы подчинялись только Конраду и не могли принимать решения без его дозволения, а Конрад готовил большой поход в Чехию.

– Вот видишь, людей мне хватит. Клянусь, когда я высажусь на острове, руяне разбегутся как зайцы.

– Если высадишься. – Конрад был уверен, что таких, как Мафнред, нужно время от времени ставить на место.

– Что ты хочешь этим сказать? – Удивился Манфред.

– Они сильны на море и попытаются тебя перехватить на воде.

– Об этом не беспокойся. Я упаду на их головы, как снег в июле.

Конрад рассмеялся и похлопал товарища по плечу.

– Мне нравится твоя уверенность. Но все же – будь осторожен.

Конрад направился к выходу, но затем остановился и обернулся к Манфреду:

– Не подведи меня.

Манфред не заметил скрытой в последних словах угрозы. Ему еще не приходилось испытывать на себе гнев императора. Он не знал, что Конрад не способен простить даже самой небольшой ошибки. Он никогда и никому не давал второй попытки. Манфред был уверен, что любовь к нему императора вечна.

Епископ Альберт остался доволен проповедью. И дело было не в том, что он укрепил благосклонность императора к его церкви. Он надеялся, что в случае успешного похода против руян, владения мекленбургского епископата значительно увеличатся за счет острова Руя, а, значит, увеличатся и доходы. Кроме того, он надеялся, что его слава, как непримиримого, борца с язычеством, дополнится и обращением дикарей в истинную веру. Тогда его заметят в Риме и наверняка приблизят к святому престолу. А там недалеко и до кардинальской шапки. А там… Епископ сладко улыбнулся, но тут же спохватился, и снова принял серьезный вид. Он смотрел на расходившихся горожан и представлял себя в святом городе, на площади перед собором святого Петра.