Дмитрий Резаев - Сын ворона

Радомир остановился, чтобы оглядеться и тут услышал странный звук. Прислушавшись, он с удивлением узнал в нем детский плач. Радомир, однако, посчитал, что это всего лишь игра прибоя и ветра, гуляющего между скалами. Но плач становился все громче. Радомир пошел на звук и вскоре обнаружил на берегу детскую люльку. Радомир замер. Неужели после страшной бури и кораблекрушения, люлька смогла уцелеть, а младенец в ней остаться в живых? На люльке сидел черный ворон и смотрел на Радомира внимательными блестящими глазами. Радомир замер. Уж не колдовство ли это? Внутри вождя все похолодело. Он оглянулся на товарищей:

– Вратислав! Мечидраг!

Ближайшие сподвижники вождя откликнулись немедленно. Они и сами услышали детский плач. Оба высокие, русоволосые, бородатые, обритые наголо в отличие от длинноволосого Радомира. У каждого в руке была сулица, легкий славянский дротик. Они осторожно приблизились к колыбели. Заметив это, черный ворон расправил крылья и грозно каркнул, раскрыв внушительных размеров клюв. Вратислав попытался ткнуть его дротиком, но ворон ловко вскочил на древко и закаркал, захлопал крыльями, а потом несколько раз ударил клювом по сулице. Вратислав попытался стряхнуть птицу, но ворон держался крепко.

– Радомир, похоже, ворон охраняет ребенка. Убить его?

Радомир не ответил, сделав отрицательный жест. Ворон перевел взгляд на вождя, а потом снова перепорхнул на край колыбели. Радомир подошел к нему вплотную. Ворон расправил крылья и раскрыл клюв, не спуская глаз с Радомира. А затем внезапно сорвался с места и, описывая большие круги, стал подниматься в небо. Радомир наклонился над люлькой и с изумлением воззрился на ребенка, закутанного в бобровый мех, мокрого, сморщенного, но живого. Он осторожно взял его на руки. Ребенок перестал плакать. Он разглядывал Радомира большими ясными голубыми глазами. Радомир обернулся к товарищам. К тому времени все, кто был на берегу и подбирал остатки кораблекрушения, собрались возле Радомира и колыбели.

– Это чудо! – крикнул Радомир, а затем радостно улыбнулся. – Боги подарили мне сына взамен погибшего Свира. Перед вами всеми я признаю его своим сыном и нарекаю Роаргом.

– Сын ворона, – заметил Вратислав стоявшему рядом Мечидрагу. Мечидраг пожал плечами:

– Ворон просто защищал свою добычу. А затем уступил.

– Может и так. А может, это знак. Может это действительно сын ворона.

Радомир бережно прижал младенца к груди и зашагал вверх по тропинке, туда, где стояла крепость острова Руя.

На высокой скале, выдававшейся в море, на северной оконечности острова Руя, стоял священный город Аркона, с одной стороны огражденный стеною, а с другой обрывом. Этот город предназначался исключительно для богослужений. Большую часть времени он пустовал. По праздникам же святилище наполнялось людьми не только с острова, но и со всего Поморья. В центре его стоял деревянный храм Святовита. Бог этот почитался по всей балтийской земле, хотя и под разными именами. Щетинцы чтили его как Триглава (хотя у арконсккого святовита было четыре лица), ратори как Сварожича, гаволяне как Яровита.

Ни одной простой доски не было в этом храме, все было украшено тончайшей резьбой самой искусной работы. Переплетающиеся узоры несли сакральный смысл, доступный лишь посвященным. Верховным жрецом храма был вождь руян Радомир, о чем свидетельствовали его длинные волосы, которые он согласно своему сану не имел права стричь. Остальные жители острова либо брились на лысо, либо коротко стриглись, что было весьма практичным, – врагу в бою не за что было уцепиться. Волосы заключали в себе силу солнечных лучей. Ибо Святовит был богом солнечного света. А на земле нет никого и ничего сильнее солнца. Разве что Громовержец. Но Руяне так не считали.

Храм был окружен забором, на котором были вырезаны с немалой достоверностью различные предметы и животные. Само капище ограждалось четырьмя стенами под одной кровлей. А в нем располагалась внутренняя часть, – святая святых, – отделявшаяся четырьмя столбами и пурпурными занавесями. Никто кроме жреца не имел права входить сюда. За этими занавесями и стоял идол Святовита. Был он выше человеческого роста на четырех же шеях, смотревших в разные стороны, с обритыми подбородками и постриженными волосами. В правой руке он держал рог украшенный золотом, железом, серебром, медью и бронзой. Сегодня рог был до краев наполнен вином; левая была согнута в локте и упиралась в бок. Святая святых была украшена рогами различных животных, многие из которых были никому неизвестны и, несомненно, волшебного происхождения.