Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг

— Академика! — не выдержал в свою очередь и Мочалка Перси.

— …Между тем Кашмир так и остался потенциальным источником раздора и главной причиной откровенной враждебности между двумя азиатскими державами. Индия считает штат Джамму и Кашмир неотъемлемой частью своей территории, а Пакистан утверждает, что индийские войска, незаконно оккупировавшие Кашмир, терроризируют его мусульманское население. Сегодня «горячая» война завершилась. Однако вялотекущая пограничная война может продлиться еще долгие годы. Ведь «синдром приобретенного кашмиродефицита» поразил многих жителей Пакистана…

Компания вновь переглянулась. Дивные дела творятся в мире! Грязный автобус на проселочной дороге в сердце Индии, дряхлый, выживший из ума старик… А ведь рассказано было на отличнейшем английском!

Миша Гурфинкель наконец не выдержал:

— Это что еще такое? А ну-ка, господин Барджатия или как вас там на самом деле? Объясните свою лекцию! Или вы слегка решили устроить нам здесь цирк?

— Ухи слышать, голова помнить. — Старичок нехотя открыл глаза. — Один господин читать по радио вслух, я слышать. Я хорошая память, очень хорошая, хотя уже старый совсем.

— Чего это он? — непонимающе сунулся Покровский.

Миша покачал головой:

— Боже ж мой, а моя бедная бабушка говорила, что все чудеса кончились еще на Синае! Да он же феномен, ребята! Идеальная слуховая память — запоминает все, что слышит, почти автоматически. Когда-то услышал по радио какой-то комментарий, и вот тебе лекция о положении в Кашмире. Сам, наверное, половины не понимает… Ну Гиннесс какой-то, честное слово! А если у него и визуальная память такая же, то нам и в самом деле крупно повезло с проводником.

С этими словами Гурфинкель потряс вновь задремавшего господина Барджатия, поинтересовавшись:

— А видеть? Видеть хорошо запоминать?

— Запоминать хорошо, — согласно закивал старичок. Подумал и добавил: — Видеть плохо. Совсем нехорошо видеть. Никак!

— Когда вернемся, куплю старикану очки, — пообещал добрая душа Покровский. — Или сниму с кого, если подойдут…

…Дождь начался неожиданно, словно в небе разорвался огромный пузырь с водой. Тяжелые теплые струи ударили по листьям деревьев, по брошенному на обочине кузову малолитражки и, само собой, по головам путешественников. Уехавший своим путем автобус, успевший было изрядно надоесть, сразу же показался почти что домом родным. Все бросились под прикрытие леса, только старичок-проводник невозмутимо открыл зонтик, извлеченный из глубин длинного одеяния. И почти тут же ударил гром.

Дорога на глазах превращалась из вполне пристойной и утрамбованной в глиняное липкое безобразие. Перси, выглядевший в своих промокших и обвисших дредах особенно жалким, посетовал:

— Ну вот… Дождь… А если еще война случится? Моя думала, в Индии хорошо и спокойно. Факиры, девушки с точечками на лбу. А если на наша их нападать станет?

— Будем стрелять, — пожал плечами Миша. — А чего еще?

— Стрелять, — повторил Барджатия, показав небольшой пистолет.

— А старикана-то опытная гангстера! — восхитился Мочалка, Гурфинкель же ничуть не удивился:

— Или ты не слышал? Война! Его можно понять — подрабатывать проводником в такой, извините, райской местности… Я бы огнемет с собой таскал! Ладно, не раскисайте, нам-то воевать не придется. То есть я надеюсь…

— Vot pulya proletela — i aga! — неожиданно проревел Бумба.

— Прекрати! — поморщился Миша. — Луи Армстронг нашелся! Нас трое здоровых лбов да еще с оружием, чего бояться? Пусть эта дурочка МакДугал о себе позаботится!

Между тем дождь усилился. По дороге бежал мутный желтый ручей, небо раздирали стрелы молний, в воздухе пахло озоном.

— Это может быть надолго, — заметил Покровский.

Старик согласно покивал.

— И что твоя говорила? — недовольно вопросил Перси, выжимая мокрые волосы.

— Это значит, что нужно идти, — вздохнул Миша.

— Наша не идти, наша плыть, — буркнул Перси, но храбро вылез под потоки дождя первым.

Гром ударил совсем рядом. И словно в ответ из-за ближайших деревьев хлестнула пулеметная очередь…

Проблемы начались сразу по прибытии в Сринагар. И немалые.

Во-первых, у Енски-старшего от недоброкачественного виски случилось послабление желудка. Профессор зеленел, синел, хватался за живот, едва стоял на ногах. Акаш, который с пониманием отнесся к проблеме своего клиента, таскал его сначала по местным привокзальным туалетам, а потом по немногочисленным аптекам. Пользоваться общественными туалетами Енски-старший отказался наотрез сразу же после первого посещения оных. Гор даже не стал заглядывать внутрь, увидел, как отец вошел в покосившееся здание, стоящее неподалеку от платформы, сам, а вышел уже не без помощи Акаша, посиневший и задыхающийся.