Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг

От пилота шибало дешевым индийским виски, из чего Миша сделал вывод, что тот не слишком религиозен. О том, как это может повлиять на предстоящий полет, Гурфинкель старался не думать. В конце концов воздух — это не автострада, сталкиваться там особенно не с кем… Хотя были случаи, надо признать.

Наконец они погрузились, чиновник с усиками получил свою мзду и отправился восвояси, а отважный пилот Ом Пракаш Гангули уселся на ступеньку разболтанного трапа и принялся жевать какую-то лепешку, достав ее из кармана рубахи.

— А когда же мы полетим? — недовольно спросил Миша.

Остальные маялись поодаль, страдая от жары, и наблюдали, как из правого двигателя на бетон угрожающе капает масло.

— Мы ожидаем дядюшку Говинду, — охотно пояснил индийский ас. — Дядюшка Говинда тоже летит в Сринагар, у него там дела. Видите, как хорошо все получилось?

— А вот там капает масло, это так должно быть?

— Оно всегда капает. Оно же жидкое, — философски вздохнул индиец. — Такая у этого масла карма!

И вновь улыбнулся.

Миша не нашелся, что сказать на эту радостную белозубую улыбку, и отошел к своим.

— Что там еще такое? — спросил Перси, оживленно почесываясь. — У моя сейчас задница расплавится, так тут жарко!

— Да ты же нигер, тебе должно быть привычно, — удивился Покровский.

— Моя не нигер. — Перси даже подпрыгнул от возмущения. — Моя уже говорила! Я афроамерикана! Даже афроангличана! Моя — древняя могучая народа!

— Твоя задница от этого белее не стала, baklan! — с убийственной логикой заметил Бумба.

— Расиста! — буркнул Перси. — Ку-клукс-клана!

— Он ждет какого-то своего дядюшку, что летит с нами в Сринагар, — поведал между тем Миша. — Черт с ним, подождем еще немного.

Дядюшка Говинда появился, когда небо уже стало затягиваться дымкой — близилась ночь. Племянник бросился к нему навстречу, они принялись обниматься и что-то оживленно обсуждать.

— Вот так дядюшка! — воскликнул Покровский, привстав. — Knit!

— Наша не взлетит, — мрачно сказал Перси, тряся своими дредами. — Посмотрите на эту бочку с жиром!

Дядюшка и впрямь оказался раблезианского типа: улыбающийся толстопуз — нет, целый толстопузище! — дрожащий, как желе, обмотанный невероятным количеством белой ткани с жирными пятнами там и тут — следами недавней трапезы. Килограммов двести он весил определенно, и Миша тут же заинтересовался, как дядюшка собирается проникнуть в самолет через узкую дверцу.

Он не обманулся в ожиданиях — дядюшка застрял. Он торчал в двери и громко охал, вознося жалобы небесам, а племянник и расчувствовавшийся Покровский проталкивали его внутрь. Самолет качался на шатких шасси туда-сюда, дядюшка охал и пыхтел, а вокруг вертелся Перси и мерзко хихикал.

— Однажды я перевозил трех львов! — сообщил Ом Пракаш Гангули между делом. — Это было очень трудно, они рычали, но я все равно привез их в Ахмадабад! А в Сринагар я летаю каждую неделю, я знаю каждое облако на пути!

Тут дядюшка особенно протяжно охнул и оказался внутри.

— Слава Пресвятой Деве Гваделупской, — вздохнул Перси. — Моя думала, она там и умрет.

…В салоне, если так можно было назвать темную и неуютную внутренность самолета, они расположились на жестких металлических сиденьях. Дядюшка раскладывал свои многочисленные узлы где-то позади.

— Сейчас полетим! — заверил Ом Пракаш Гангули, захлопнув дверцу и забравшись на сиденье пилота. — Несколько часов — и мы в Сринагаре. Ом мани!

Он связался с диспетчерской вышкой, о чем-то говорил минуты три, после чего моторы затарахтели, самолет дико затрясся и стал выруливать на взлетную полосу.

— Naverhy, tovarishi, vse po mestam! — взревел Покровский. — Posledniy parad nastupaet!

Ко всеобщему удивлению, упомянутый Бумбой парад все же не наступил. Чудо техники и вправду оказалось чудом, сумев оторваться от бетонки.

— Моя летала на подобной самолете на Гавайи, когда наша возила героин! — заорал Перси.

— И чем это кончилось? — хмуро поинтересовался Покровский.

— Она упала! Сильно упала, громко упала. Долго горела! Правда, это уже было без моя.

— Лучше бы он упал вместе с тобой, — незлобливо пробормотал Миша.

Перси обиделся и отвернулся, чтобы смотреть в окно, но с его стороны были как раз две фанерные заглушки. Тогда он еще более обиделся и принялся что-то бормотать под нос — то ли пел, то ли ругался.

— Ничего, ребята! — Бумба хлопнул широкой ладонью по плечу приунывшего негра. — Долетим! А не долетим, так все одно на небе будем! Ну-ка…