Екатерина Оленева - Белые паруса

– За врачом посылали?

– Посылали, миледи. Выписали лекарства у самого лучшего фармацевта на островах. Благодарение Небесам, сегодня утром Его Светлость даже изволили выкушать бульону.

– Утешительная новость. Навещу мужа, как только приведу себя в порядок.

– Лихорадка – заразное заболевание.

– Я знаю.

За дверью их встретил широкий каменный холл, удивительно прохладный по сравнению с температурой на улице.

Айрис поднялась по лестнице на второй этаж. Пройдя по широкому коридору, за тяжёлой дубовой дверью обнаружила небольшой будуар. Мебели в нём было немного, лишь самое необходимое – диван, кресла, письменный стол.

За будуаром расположилась спальня, за ней – ванная комната.

Подойдя к окну, Айрис увидела всё то же запущённый розарий. Чуть дальше простирались травянистые лужайки. За ними синело море. Оно было гораздо ближе, чем Айрис себе представляла. По аквамариновому простору носились белые гребни морской пены, взбитой ветром.

Стоило открыть окно, и комната наполнилась звуками разбивающихся бурунов. Воздух был пропитан солью.

На солнце вдруг набежало облачко и море сразу же, резко изменило цвет. Потемнело до черноты, сделавшись жестоким и безжалостным.

Айрис взгрустнулось. Это море, этот дом, разноцветные лица слуг, непривычная одежда – всё казалось диким, чуждым, враждебным.

Всё пропитано духом соперницы.

«Вы не знаете, – заполнились уши эхом отзвучавшего голоса, сладкого, как мёд, но полного яда, – А я – знаю».

Чтобы отделаться от наваждения, Айрис захлопнула оконную створку и направилась в ванную.

– Помоги расшнуровать корсет, – потребовала она у горничной.

– Да, миледи, – поспешно кинулась выполнять приказ Энни.

С наслаждением погрузилась Айрис в горячую ванну.

– Не представляешь, как я устала, – простонала она, смежая веки.

– На Вашу Милость столько всего свалилось, – посочувствовала служанка. – Думаете, эти головорезы, – Энни передёрнула плечами, – они сдержат слово? Вернут нам корабль?

– У меня есть то, что они хотят – у них то, что нужно мне. Думаю, мы поладим.

– Просто на корабле осталось так много наших людей. Не могу не волноваться об их участи.

– Никто и никогда не говорил о Морганах, что они бросают своих, – одёрнула её Айрис.

– Да, миледи.

Айрис одевалась с такой тщательностью, будто готовилась к приёму. Корсет плотно обхватывал её безупречно узкую талию. Весь вид отличался той трудно достижимой художественной простотой, которая стоила дороже, нежели самые затейливые модные туалеты.

Сидя перед зеркалом, пока Элис трудилась над прической, Айрис внимательно прислушивалась к звукам в доме.

Память волшебным образом возвращала её в прошлое, на семь лет назад. В тот день, когда она впервые встретила Оливера.

Было поздно, четверть одиннадцатого, но кареты всё продолжали пребывать к дому Морганов. Парадная дверь то и дело отворялась, пропуская поздних гостей и прохладный ночной воздух.

Айрис легкомысленно спихнула обязанность принимать гостей на двоюродную кузину и отца, а сама устремилась в бальный зал, где под звуки музыки кружились элегантные пары.

И Айрис кружилась в танце столько, что у неё разболелась голова. Она была не из тех, кто подпирал собой стену во время балов. Всегда любила танцевать.

Злые языки не без оснований утверждали, что дочка Джорджа Моргана ростом как гренадёр; что ноги и руки у неё слишком длинные и крупные для леди; что щеки запавшие, как у голодной кошки, а скулы и вовсе слишком высоки. Что смеётся она порой слишком громко. Что скачет в седле по-мужски, да ещё с такой ловкостью, что превосходит иных джентльменов.

Несмотря на всё на это недостатка в кавалерах у Айрис никогда не наблюдалось, поэтому сплетни она слушала сплетни в пол уха.

Решив с детства, что не красавица, никогда не огорчалась тем, что не сможет достичь невозможного идеала. Плевать было на то, что устраивает или не устраивает местных кумушек-наседок.

Ну да, она не миниатюрная трепетная блондинка, томно мечтающая о крестах и розах при луне. Смысл об этом печалиться? Волосы не побелеют, а ножка не станет маленькой, как у куклы. Жизнь же слишком интересна, насыщена событиями и полна удовольствиями, чтобы она, Айрис Морган, тратила её на соответствие чужим представлениям.

Она любила танцевать и танцевала. Ей нравилось скакать верхом – она галопировала. Ей доставляли удовольствие запретные романы – она их читала. Хотелось фехтовать – фехтовала и стреляла так, что превосходила родного отца, признанного первым стрелком Анадолии.