Одиссей Мустопулос - Диоскурия-Διοσκουριάς

Жизнь каждого человека переполнена всевозможными событиями, которые откладываются в его черепной коробке, как в ящик, – так называемую копилку памяти. Простая обыденная информация, и события ничего не значущие, со временем стираются из копилки, уступая место новым поступлениям. Но бывают события особого рода, которые человек помнит, и живёт с ними всю свою жизнь. К числу таких исключений, Некрасов причислил и этот день, кода ему пришлось в Москве, украсть свой первый кошелёк. В восемь часов утра у Турецкого посольства, моросил мелкий сентябрский дождь. У входа в миссию стояла большая деревяная будка, в которой прятался от дождя дежурный офицер. Не успели друзья подойти к варотам, как их остановил какой – то мужик в грузинской фурашке. В руке он держал тетрадку, и простой карандаш. – Вам в посольство?, – спросил кацо. – Да нам нужно продлить визу и поставить печать, – нашёл, что ответить Фомин. – Здесь живая очередь, – напирал мужик. – Запускать будут в девять. Как ваши фамилии?. – Я петров, а это Серов, – срифмировал Фома. Мужик записал их в тетрадку и сказал. – Вы будете девяносто седьмой, а приятель ваш девяносто восьмой. Ляпнув это, кацо отчалил и юркнул в подъезд близстоящего здания. Ребята тоже отошли от ворот на противоположную сторону, и спрятались от дождя под навес. – Посмотришь Смирнов, что здесь будет твориться через полчаса. Попрут, как тараканы из всех щелей пачками, а потом всем стосом на эти железные ворота, как при штурме Зимнего дворца. Работать будем поотдельности, каждый за себя. Можешь считать, что это твой вступительный экзамен. Знай наверняка, что в этой давке, в оновном будут спекулянты всех мастей, которые ездят за товаром в Турцию, а потом продают шматьё втридорого по всей стране нашей необъятной. Все они приезжие, и поэтому деньги у них, всегда при себе. Желаю тебе Смирнов удачи, – закруглил Фома с информацией, и закурил сигарету, переживая за напарника. Ровно без двадцати минут девять, у ворот посольства, рядом с будкой милиционера образовалась огромная человеческая очередь. Вначале она была длинная и управляемая, но к девяти, там вдруг всё перемешалось и завертелось. Пускали в калитку по три человека, выкрикивая фамилии по списку. Пробиться к калитке было просто невозможно. – Покенали Смирнов, – скомандовал Фомин.– Врезайся в толпу и шуруй локтями, как турецкоподаный. Намацывай, что покрупнее, а я своего уже припас. Если что буду ждать тебя у Детского мира до десяти часов утра, – сказав это Фома дал на хода, и смешался с толпой. Несколько минут у Некрасова ноги тряслись, и подгибались в коленях. Мозг был пассивен, и отключён полностью, но далёкие мысли, что надо украсть, что Фома не простит порожняка, заставляла его действовать и импровизировать. Сзади воришку, кто то держал за плечо и больно давил пальцами, а сбоку, какая то тучная дама тыкала в ухо Пашке сумкой, пытаясь пробиться к воротам. Спереди у Некрасова оказался парень в кожаной куртке, с бараньей шевелюрой на голове. Момент и начинающий карманник просунул свою руку под ллокоть кучерявого и намацал там твёрдый предмет. – Забери его дурак – приказал он себе. Ещё один напор сзади, и Павел наглым образом отнял у человека лопатник. Не меньших усилий стоило Некрасову засунуть покупку себе в карман, и выбраться из опасный зоны. Фомина поблизости не было. – Он наверное продливает спекулянтам визы, – пошутил про себя наш герой, и радостный от пережитого волнения и удачи, устремился со всех ног к стации метро. На поверку в бумажнике, Некрасов обнаружил несколько справок, и заграничный паспорт на имя Сулейманова, а самое главное, там лежали деньги, – шестьсот долларов зелёными. Найдя возле Детского мира почтовый ящик он забросил туда не нужные ему документы, а пустой бумажник не заметно выбросил в урну. Фомин подошёл к десяти, как и обещал. – Ну как Смирнов. Как жизнь, как дела??, – первым делом спрсил он. – Вижу, что зацепил. – Шестьсот зелёными, – не удержался Пашка. – Я не стал там долго маячить, и сразу дал на хода. – Правильно сделал, что свинтил, – похвалил его учитель. Поздравляю тебя Смирнов с первой. Надо бы отметить это дело. Сегодня, и мне тоже подфартило. Пошли братан. Нам надо найти одно кафе на Калининском, а потом поедем отдыхать. В этом кафе на проспекте, раньше собирался весь цвет преступной элиты Москвы. Может встретим там старых знакомых или питерских втыкал наркоманов. Хочу узнать какая атмосфера в Питере. Нынче новая мода пошла в воровской среде, что ни каманник, то наркоман. Скольких знаменитостей погубило это зелье, трудно сосчитать. Зараза, – будь она проклята. В кафе, на Калининском проспекте, Некрасову так и не удалось побывать. Загрузив напарника продуктами, маэстро отправил его домой. – Не стоит тебе Смирнов, лишний раз рисоваться в злачных местах. Я быстро управлюсь. Ровно через неделю, после первой карманной кражи Некрасова, друзья в спешном порядке собрали свои шмотки, и укатили на Ленинградский вокзал. Провожал их Батя собственной персоной. – Ну давай Фома, – держи пятюнчик. И ты Смирнов не забывай. Удачи вам. Заходите, если будете в Москве или звоните, если нужна будет вам моя помощь. И ещё Фома, если что было не так, то не обессуть старого друга, – стал вдруг оправдываться Батя. – Понимаешь у меня семья, и работа на этом чёртовом складе. Вечная неудовлетворённость жизнью, что порой возникает желание бросить всё, и укатить куда – нибудь подальше от этой суеты, и денежных проблем. Но с другой стороны люблю я Москву, как мать родную, – не в шутку расчувствовался Витёк. – Как уеду из столицы, так через пару дней домой тянет. Ну я пойду ребята. Всего вам самого хорошего. Вскоре его тучная фигура смешалась с толпой, и исчезла с перона.