Эмилио Сальгари - На Дальнем Западе. Ловцы трепанга

— Да, в самой глубине трюма на левом борту.

Малаец, вооружившись фонарем, решительно вошел в воду и направился в ту сторону, куда ему указал капитан. Было видно, как он нагнулся, опустил в воду руку, внимательно пошарил вокруг себя и затем бегом направился назад, рассекая с силой перекатывавшуюся с борта на борт воду.

— Капитан, — крикнул Лю–Ханг, — кто–то погубил вас.

— Что ты сказал?..

— Кто–то пробил дыру в днище…

— Пробил дыру?

— Да! Я нащупал рукой еще торчащий в дереве топор…

— Но кто это мог сделать?

— Не знаю, капитан. Может быть, дикарь, ваш пленник?

— А, негодяй! — вскричал Ван–Сталь. — Да, это он! Теперь я понимаю: после того как он разрубил якорные цепи, он сделал пробоины в джонке, чтобы не дать нам уплыть. Дыра велика?

— Длиной с мою руку и широка, широка…

— Тогда никакой насос не поможет. Нет возможности уменьшить приток воды. Теперь нечего делать. Мы погибли!

Все вернулись на палубу..

Над заливом спустилась ночь Море было мрачно. Высокие, глубокие валы с желтой пеной на гребнях со стоном вырастали с юга и разбивались о борта джонки, которая трещала под их ударами. Как будто спущенные с цепи ветры рычали и свистели на все лады между снастями: они трепали паруса, теперь беспомощно повисшие. Вдалеке, со стороны земли Арнема, молнии разрывали небо; гремел гром.

Волны, перекатываясь через борт, разбивались на палубе судна и с яростным визгом растекались по ней.

Ван–Горн все стоял у румпеля, прямо, не сгибаясь, выдерживая все удары урагана.

— Ван–Горн, — тихо сказал капитан, подходя к нему, — джонка тонет…

— Тонет?!..

— Дикарь прорубил днище; вода вливается потоком.

— О, разбойник! Что же делать, капитан? Если бы берег был близко, мы попытались бы достичь его и выброситься на мель…

— Земля Торреса очень далеко от нас, а джонка через полчаса пойдет ко дну.

— Может быть, мы успеем сколотить плот?

— Времени хватило бы, но при такой буре мы не в состоянии будем спустить его.

— Не пересесть ли нам в шлюпку?

— Так и придется сделать.

— Да она не выдержит такой бури…

— Она должна выдержать! Только не падай духом, тогда мы выдержим и не такую бурю. Но надо действовать, и скорей. Пока мы только висим над пропастью.

— Спускать шлюпку, капитан? Только бы не забыть оружие и снаряжение; мы ведь не знаем, куда нас выбросит море.

— Будь спокоен: оружие погрузят в первую очередь. Ханс, Корнелиус, Лю–Ханг, за мной!

Действительно, положение ловцов трепанга было ужасно.

Вся команда и рыбаки, кроме Лю–Ханга, попали в руки австралийцев; на глазах всего экипажа дикари разгромили склад голотурий, представлявший для них целое состояние; хотя сами моряки, правда, спаслись на джонку, но все это для того, чтобы снова, как оказалось, очутиться на краю гибели и ждать момента, когда их поглотит море.

Если бы море было спокойно, как во все дни лова, моряков не смутила бы гибель джонки, которой и управлять было трудно с такой малочисленной командой, да еще в малоисследованных моряками водах, усеянных подводными рифами. Их не страшило и то, что они находились против берегов, населенных дикими племенами.

Но пуститься в простой шлюпке по морю, взбаламученному ураганом, — это могло устрашить и заставить отчаяться самых смелых и отважных.

Разве это хрупкое суденышко, едва достигавшее семи метров длины и поднимавшее в лучшем случае шесть тонн, могло сопротивляться ударам валов, неистовству ветров?

Такие мысли бились в мозгу и мучили капитана и штурмана, издавна уже привыкших к превратностям жизни моряка. Но как бы ни были безнадежны эти мысли, оба морских волка держали себя спокойно и уверенно, чтобы не волновать своих и без того напуганных молодых спутников.

Джонка так или иначе погибла; ее нужно было немедленно покинуть, так как от врывавшейся со всех сторон воды она все глубже погружалась в море.

Временами палуба целиком скрывалась под перехлестнувшей через борт волной. Часть судовых помещений на юте уже была затоплена; на другом конце корабля вода постепенно заливала кубрик команды.

Экипаж тонувшей джонки наскоро собрал и снес в безопасное место несколько ружей, топоры, порох, пули, провиант на две или три недели, бочонок с водой, маленькую мачту, парус, несколько одеял и еще самые необходимые вещи. В несколько минут все это было уложено и укреплено веревками в шлюпке, а оружие и снаряжение были укрыты брезентом.