Оксана Обухова - Евдокия. Смотритель чужих грехов

Уже на углу дома ощущался сильный запах краски: маляры потому и оставили дверь открытой, подперев ее ведром, устроили сквозняк. Евдокия почти подошла к низенькому, в одну ступеньку крыльцу…

– Стой! Стоять, зараза!!

Дуся сразу же узнала хриплый рык кривоногого охранника фармацевтического офиса. Вздрогнув, вжала голову в плечи.

Как он нашел, как он узнал в девушке, одетой в красную куртку, недавнюю воровку – уму непостижимо!

Но как-то вот сподобился. Без всякого сомнения он справедливо обзывал Землероеву «сволочью» и «драной козой» и на всех парах мчался к подъезду.

Пути назад для Дуси не было. Сбив ногой заляпанное краской ведро, она заскочила в подъезд, захлопнула тяжелую металлическую дверь…

Замок не чавкнул. Рабочие либо повредили, либо обесточили электронику.

Все еще держась за дверную ручку, бестолково надеясь, что замок сработает, Евдокия оглянулась: теперь у нее был выбор – взбежать по узким ступенькам до площадки цокольного этажа и там либо спуститься вниз до распахнутой парадной двери, либо подниматься выше до квартиры Котика на третьем этаже.

На размышление – секунда.

Широкая пологая лестница плавно поднималась вверх по внутреннему желобу подъезда: с площадки цокольного этажа обзор – как на ладони. Евдокия уже абсолютно провалила хитроумную Котиковую комбинацию и привела преследователей прямиком к подъезду дома, где живет служащий их фирмы. Если продолжить в том же бестолковом порядке и взбежать по лестнице до квартиры на третьем этаже… Пока позвонишь, пока Котик дверь откроет… Попадутся оба. Дверь его квартиры расположена слишком неудобно: только голову вверх задери, и вот она, Дусенция, стоит на коврике под кнопочкой.

Удрать через подъезд на улицу?

Нет. Тоже не годится. Вылизанный скверик не дает укрытия, поблизости ни одного магазина или кафе, бежать придется на виду вопящего охранника. Какой-то доброхот из прохожих вполне способен подставить ножку.

Два варианта мгновенно проскочили в перепуганной девчачьей голове и были отвергнуты; глаза успели зацепиться за полуоткрытую дверцу в дворницкую под лестницей.

Крохотный закуток со скошенным потолком, вместилище для метел, ведер, совковых лопат и лично дворника дяди Сливы (Славы, в общем-то) Дуся знала преотлично. Не раз и не два сидела она на продавленном диванчике дворника и дожидалась, пока дядя Слива починит застежку на сандалии, закрепит цепь на велосипеде или наладит заупрямившуюся змейку на куртке. Приличный тихий дядька был обожаем всей окрестной детворой: в дворницкую прибегали переждать дождь, разобрать выброшенную кем-то из жильцов стопку журналов «Крокодил» и попросту чайку попить, если ключ от дома забыл, а мама на работе.

С внутренней стороны дверь в дворницкую запиралась на массивную железную задвижку. Иногда дядя Слива ругался с женой – вредная бабища, помнится, была, – и оставался «на работе» круглосуточно.

Сегодня дворницкую временно оккупировали маляры. Вдоль стенки напротив двери в каморку стояли пластиковые бидоны с краской, валики в изляпанных лотках-поддонах, коробка с ветошью. Евдокия в два прыжка взлетела по узкой лестнице, спустилась немного вниз до двери в дворницкую и, ловко обогнув грязнющие поддоны и бидоны, шмыгнула в темную, провонявшую скипидаром и краской каморку.

Осторожно потянула дверь на себя – заботливо смазанные петли не издали ни звука, – нашарила щеколду…

В подъезде раздался топот ног и голос:

– Борис Семенович, бегите на улицу, я тут посмотрю!

Судя по звуку шагов, к охраннику уже присоединился обворованный начальник.

– Посмотри внимательно по углам! – приказал тот. – Она могла где-то скинуть портфель, он тяжелый!

Закусив губу, почти не дыша, Евдокия осторожно потащила задвижку к петельке запора… Тихий железный скрип показался оглушительным визжанием, от страха засбоило сердце, легкие сплющились в две перепуганные тряпочки, и голова закружилась от недостатка кислорода…

Евдокия задвинула засов, почти теряя сознание от ужаса, попятилась назад и…

Наткнулась спиной на что-то мягкое и теплое с большими руками. Руки обнаружили себя в момент, когда из горла Землероевой почти вырвался испуганный мышиный писк. Огромная грубая ладонь плотно запечатала рот и одну ноздрю, вторая рука жестко обхватила грудь и выдавила из тряпичных бронхов остатки воздуха.

Прежде чем отключиться совершенно, девушка расслышала несущийся из-за двери непонятный грохот и довольно внятный матерок охранника, после чего кромешная темнота накрыла уже не только органы зрения, но сознание Евдокии Землеровой.