Кэтрин МакФлай - Роковая клятва. Том 1. Фаворит фортуны. Том 2. Орден проклятых

– Сегодня бал

даю на семь. И первой гостьей

тебя бы видеть я желал.

[Джулиана]

– Я буду там!

– Но что стряслось? – Ей

Сказал он, увидав печаль.

[Джулиана]

– О, всё в порядке! Только жаль,

что Кэмпбелл будет там…

[Уильям]

– Пустое!

Ты будешь танцевать со мною.

Мне обещаешь танцы?

[Джулиана]

– Да.

[Уильям]

– Merci! До вечера тогда!

[Джулиана]

– До встречи!

И, обняв подругу,

целует Вильям её руку.

Он обернулся снова к ней

и удалился в сень алей.

Стояли дамы и вельможи,

у замка стен и во дворце.

Они с почтеньем на лице

ему раскланялись, по позже

спешат злословить поскорей,

но кроме искренних друзей.

– Уильям! Ты страною правишь? —

Его окликнул старый друг.

[Уильям]

– Неужто? Старина МакТавиш!

Когда вернулся в Эдинбург?

[Брюс МакТавиш]

– Совсем недавно. – (В синем килте

он шёл, на поясе с мечом.

И в шляпе с брошью и пером)

[Брюс МакТавиш]

– Я б годы хоть не проводил где,

но манит родина назад.

(Он франтом был, смешливым, рыжим

И в замечаниях – бесстыжим).

– Смотрю, английский ты наряд

Уильям, носишь. Позабыл то,

что коль шотландец и без килта, —

не патриот он. Я ль предвзят,

иль ты – изменник?

[Уильям]

– Патриотом

я остаюсь.

[Брюс МакТавиш]

– …С одним расчётом? —

Он рассмеялся с этих слов.

[Уильям]

– Да нет! Встречаю я послов.

Советник короля таков,

что должен на переговорах,

берёт участие в которых,

чужую сторону слегка

принять, а не патриотизмом,

как красной тряпкой для быка

махать.

Взглянул со скептицизмом

на друга тот.

[Брюс МакТавиш]

– Да я шучу.

Советник – важная особа.

Он хлопнул друга по плечу.

И рассмеялись тут же оба.

– Спешу! И так я опоздал. —

Сказал Уилл ему с террасы. —

Да! У меня сегодня бал

На семь. Ты будешь?

– Я ни разу

не пропускал ещё балы!

Я буду! Леди там милы.

***

Не быстрым шагом, а степенным,

Уилл поднялся по ступеням

где парапеты оплетал

зелёный плющ, в вазонах – розы.

Вели ступени в тронный зал.

Народ на лестнице стоял.

Кто кланялся, кто смотрит косо,

шепча друзьям на ухо: «Вот,

за что ему такой почёт?!»

Убранства роскошь золотая,

цветы, портреты, роспись ваз,

и знать на лестнице террас,

его никак не занимая,

служили фоном для дворца.

Уилл походкой гордеца

прошёл, одних не замечая,

питая к оным неприязнь,

других – насмешливо смеряя

недолгим взглядом, не боясь

мм показать пренебреженье.

И так довольно окруженья,

кому выказывать почёт;

враги и сплетники – не в счёт.

Смотрели все лишь на Уилла.

Не лишь придворных и вельмож —

монарха роскошь та затмила.

Шептали все: «С отцом он схож,

но был отец его скромнее!

– И был порядочен, а сын,

весьма беспечный господин!»

Ему открыли дверь лакеи.

Вошёл Уильям в тронный зал.

Пред ним с поклоном расступались,

придворные, кто здесь стоял.

Одни завистливо шептались,

иные мило улыбались.

Манеры Вильяма, пожалуй,

опишем, как не описать!

Прошедши он роскошной залой

мог впечатленье оставлять,

что он – монарх и трон его.

А чьи-то козни – шутовство.

Им в обличенье – довод веский

бросал он всем в присуще резкой

манерой высмеять врагов.

В одежде роскошь превышала

наряды, верно, короля,

а может так его считала

толпа придворных, веселя

его подчеркнутым вниманьем.