О. Генри - Вождь краснокожих

Аннет Мак-Коркл, вторая горничная Спраггинсов, заслуживает отдельного упоминания. Эта особа в неимоверных количествах поглощала дамские романы, которые охапками брала в публичной библиотеке. Кроме того, она была верной наперсницей Селии и неизменной участницей всех ее затей.

– Ах-ах, как это мелодраматично! – воскликнула Аннет. – Ну прямо для сцены! Вы, наследница миллионов, и влюбились с первого взгляда! Он в самом деле очень славный и не похож на возчика. И вовсе не донжуан, какими обыкновенно бывают возчики, во всяком случае, на меня он ни разу не обратил внимания.

– А на меня обратит, – твердо заявила Селия.

– Конечно, богатство и все такое… – не без язвительности начала было Аннет.

– Положим, не такая уж ты и красотка, – простодушно улыбаясь, прервала ее Селия. – Да и меня красавицей не назовешь. Но хороша я или дурна, а влюбится он не в мои доллары, а в меня, это я тебе гарантирую. Ну-ка, одолжи мне один из твоих передников и наколку.

– Ах, я, кажется, понимаю! – воскликнула Аннет. – Это просто прелестно! Совсем как в «Злоключениях пуговичника». Готова биться об заклад, что он окажется переодетым графом!

Вдоль задней стены особняка тянулась длинная застекленная галерея, и по этой галерее каждый день молодой возчик поднимал свой товар в кухню. Как-то раз по пути ему попалась навстречу девушка в переднике и крахмальной наколке. У нее были блестящие глаза, бледноватые щеки и прелестный смеющийся рот. Но поскольку зеленщик в эту минуту был нагружен корзиной с ранним салатом и помидорами, а в другой руке имел три пучка спаржи и шесть банок с первосортными маслинами, то он только мельком отметил, что вот, должно быть, одна из здешних горничных.

Когда он возвращался, девушка была еще в галерее, а приблизившись, зеленщик услышал, что она насвистывает «Рыбацкий танец», да так звонко и чисто, что ей позавидовала бы любая флейта-пикколо.

Парень остановился и сбил на затылок свою кепку так, что она едва не свалилась вовсе.

– Вот это ловко, малышка! – воскликнул он.

– Меня зовут Селия, с вашего позволения, – отвечала свистунья, сопровождая свои слова ослепительной белозубой улыбкой.

– Очень приятно. А меня Томас Маклеод. Вы тут работаете?

– Я… я младшая горничная, убираю гостиные.

– А скажите, знакомы ли вам «Каскады»?

– Нет, – ответила Селия. – Откуда? У нас совсем нет знакомых. Мы слишком быстро разбога… я хочу сказать, мистер Спраггинс слишком быстро разбогател.

– Ну, ничего, я вас познакомлю, – сказал Томас Маклеод. – Это шотландский танец, двоюродный брат вашего рыбацкого.

Если, слушая Селию, флейта-пикколо признала бы себя побежденной, то искусство Томаса Маклеода заставило бы любую большую флейту почувствовать себя детской глиняной свистулькой. Когда молодой человек закончил насвистывать, Селия была готова прыгнуть к нему в фургон и ехать с ним хоть до того последнего берега, где старый Харон держит свой перевоз в царство умерших.

– Я буду здесь завтра в десять пятнадцать, – сказал Томас, – с корзинкой шпината и пачкой стиральной соды.

– А я пока поупражняюсь в этих, как их там… «Каскадах», – ответила Селия. – Я могу свистеть партию второго голоса.

Ухаживание – дело сугубо интимное. Но некоторых его моментов может коснуться и литература, не вторгаясь в сферу полиции нравов.

По прошествии очень недолгого времени наступил день, когда Селия и Томас Маклеод уединились в дальнем конце галереи для серьезного разговора.

– Шестнадцать долларов в неделю – это, конечно, не бог весть что, – сказал Томас, вновь сдвигая свою кепчонку на самые лопатки.

Селия уставилась в застекленную стену и принялась насвистывать похоронный марш. Именно эту сумму она не далее как вчера заплатила за дюжину носовых платков, отправившись с тетушкой Генриеттой за покупками.

– Но в следующем месяце я надеюсь получить прибавку, – продолжал Томас. – Завтра буду здесь в обычное время – с мешком муки и ящиком хозяйственного мыла.

– Хорошо, – сказала Селия. – Моя замужняя сестра Аннет платит всего двадцать долларов в месяц за квартирку в Бронксе.

Селия в своих планах ни секунды не полагалась на спраггинсовские миллионы. Уж слишком хорошо ей были известны аристократические замашки тетушки Генриетты и властная натура ее папаши. И если ее выбор падет на безвестного Томаса из зеленной лавки, и самой Селии, и ее супругу будет предоставлена полная свобода свистеть в кулак [44].