Кассия Сенина - Траектория полета совы

– Раньше много читал, – ответил бородач, глядя в стенку. – Теперь понял, что смысла нет, там всё про то же самое. Всё равно лучше, чем у Пафнутия Пустынника, ни у кого не описано, как жить!

– И как же?

– Заниматься богомыслием! – заявил мужчина. – Если нет возможности молиться и ходить в храм, оно всё может заменить. До обеда думаешь о совершенстве творения, после – о грехопадении. Вечером нужно созерцать тайну искупления, а ночью – жизнь будущего века, вот!

– А когда же спать?

– Это… в промежутках. – Мужчина рассмеялся.

– Между искуплением и грехопадением? Суровый подвиг! Но если серьезно, – Киннам слегка почесал переносицу, – то это весьма смахивает на латинские благочестивые упражнения.

– Конечно, – охотно согласился мужчина, – они ведь всё у нас и заимствовали.

– Не уверен. – Феодор улыбнулся. – Пафнутий Пустынник это девятнадцатый век, а латиняне подобные вещи практикуют давным-давно.

– Да какое давно? – внезапно разозлился сторож. – Глупости это всё, выдумки. Всё они у нас взяли, и говорить тут не о чем!

– Вы случайно не из православных «рипидоносцев»? – мягко спросил Киннам.

– Нет, они шибко умные, не нравятся они мне, – мгновенно успокоившись, ответил бородач. – Они всё врагов ищут, а враги-то у нас внутри.

– Но хотя бы в том, что Пафнутий жил полтораста лет назад, у вас сомнений нет? Согласитесь, что это не так и давно. Почему же именно он? А что вы скажете о других наставниках духовной жизни и молитвы, их ведь было много?

– Это ты про Паламу, что ли? Не знаю, я этому делу не обучен. Да и с Паламой еще темная история, никому же неизвестно, что он на самом деле там думал.

– Отчего же неизвестно? Всё давно издано и прокомментированно.

– Мало ли, что издано! Ты сам-то видел его рукописи? Их небось и прочитать уже нельзя. А кто издает, тот сам по-своему и понимает, так что… – Мужчина безнадежно махнул рукой и уставился в невидимую даль. – Это в монахи нужно идти, а я не хочу. Я лучше женюсь на ком-нибудь.

– А разве… – Киннам недоуменно посмотрел в ту сторону, куда отправились женщина с ребенком.

– Да что ты, Катерина просто мой друг. Да и потом, она же совсем не православная, как не ней жениться?

– Ну, знаешь ли, так рационально рассуждать можно далеко не всегда. – Феодор усмехнулся.

– Всегда! – отрезал мужчина. – Как еще рассуждать? Брак – это таинство, как в нем может участвовать неверный?

– Если бы все так думали, никто бы и не расходился, наверное.

– Правильно! Я и не разойдусь!

– Так дело за малым?

– В каком смысле?

– Осталось жениться?

– Ну да, я и думаю, есть одна барышня. У нас с ней может быть роман…

– Ты всегда так откровенен с первым встречным?

– Да нет, что тут особенного? Я же не говорю, кто это и откуда. Да мы с ней толком и не знакомы почти.

– Тогда удачи!

– Гм… Тебе легко говорить. – Мужчина внезапно посерьезнел и отвернулся в стол. – Тебе-то, конечно, не отказывали никогда.

– Мне?.. – Киннам слегка растерялся, чуть помедлил с ответом, но, дернув щекой, решительно сказал: – В общем-то нет.

– Ну вот, я же говорю. А со мной не так просто, им же всем что-нибудь нужно обязательно.

– Тебя это удивляет? – Великий ритор вскинул брови.

– Нет. Если нет настоящей любви, то ничего удивительного. А уж если судьба, то женщина на мои ногти смотреть не станет… И на зарплату тоже.

– Но все-таки твое общественное положение хотя бы отчасти важно. Семья, возможно, дети – их же надо кормить?

– Ну, я бы мог чем-то еще заняться. Хотя не знаю… Везде так мало платят, что есть ли смысл? Так что, если будет жена, пусть терпит меня такого, как я есть! – вдруг с жаром воскликнул мужчина.

– Что ж, желаю тебе такую найти, – задумчиво проговорил Киннам, – чтобы всё терпела и понимала.

– А как же иначе? – искренне удивился сторож. – Брак же, таинство. Тут деваться некуда, нужно терпеть.

– А если она тебе надоест? Не допускаешь?

– Нет! Уж если я решу, то не надоест!

– Фима, поехали, дорога открылась! – донеслось снаружи.

– Сейчас! – отозвался бородач. Он быстро поднялся, снял с гвоздиков черный флаг и аккуратно его сложил. На площадке у таверны суетились люди, рассаживались по машинам, желая поскорее двинуться в путь.

– Счастливого пути! – сказал Киннам, тоже вставая из-за стола.

– Ага, – ответил Фима. – И тебе. Телефон запишешь? Впрочем, если в Афинах будешь, знаешь, где меня найти. – С этими словами он сел в машину, которая остановилась около домика, подруга его помахала Киннаму рукой и резко тронулась с места.