Василий Лягоскин - Далеко от Земли. Часть первая - Ученик Древних

– Лионель, девочка. Ты должна сейчас всю ту силу, что получила у… в общем, ту, что получила недавно, осторожно влить вот в это устройство, – он показал на «цветок», своими краями удивительным образом касавшийся висков обоих разумных.

Аграфке было не жалко; максимальный экстаз она получала, когда энергия заполняла ее тело. Теперь же она непринужденно положила ладони на прохладный пластик капсула, и постаралась вытолкнуть чужую силу из себя. Она не направляла ее в определенную точку пространства, но конструкция словно сама притянула нужную ей энергию. Лепестки – один за другим, начиная от виска старика, истаивали в жидкости, абсолютно не реагировавшей на такую реакцию, а Лионель замерла, подспудно чувствуя, что на ее глазах творится чудо, по сравнению с которым ее «игры» с энергией казались песчинкой рядом с горой. Зримым воплощением этого чуда было истечение уже другой энергии – от старого тела к юному. И когда исчез последний розовый лепесток, аграфка каким-то неведомым чувством поняла, что старик, не сделавший в тягучей жидкости последнего вздоха, умер. А юный разумный открыл в той же жидкости глаза, заполненные опытом длинной прожитой (быть может, не одной) жизни…

Лия, так не вовремя погрузившаяся в воспоминания, с трудом удержала равновесие, перешагивая через порог медсекции крейсера. Эта дверь была заранее открыта, и все внутри было приготовлено к действу, аналог которого она сейчас вспомнила.

– А потом было еще три таких, – она едва опять не окунулась в пучину воспоминаний, и тут же тряхнула головой, – не сейчас; не время и не место для этого. А время придет.

Аграфка осторожно опустила тяжеленную конструкцию в специальное приемное отделение двойной капсулы, мазнула взглядом по двум лицам – старому и молодому. Ничто не зацепило ее душу; обычные люди… Хотя – много ли она видела обычных людей? Перед глазами быстрее очереди из игольника промелькнули лица немногих людей, которым не посчастливилось встретить на своем жизненном пути юную аграфку.

Крышка толстого прозрачного пластика медленно опустилась на место, так же неторопливо скользнула внутрь конструкция, утвердившаяся точно между двумя разумными; их головами. Заполнение полости капсулы специальной жидкостью началось автоматически, без дополнительной команды. Все – вплоть до завершения процедуры, а продлиться она должна была почти полные стандартные сутки – было запрограммировано заранее. Программа же писалась столетиями, и обошлась в миллиарды кредитов и тысячи жизней разумных. Гель тоже был не обычным. Жестко привязанный к генотипу лежащих в капсуле разумных, который – кто бы мог подумать! – совпадал на сто процентов, он обладал способностью сохранить зависшие в нем тела и довести процедуру до завершения даже в условиях межзвездного пространства, без внешних источников питания. Об этом как-то упомянул Второй Советник, и не отягощенные грузом лишних знаний мозги Лионель впитали и сохранили эту информацию. И много другой, которая временами выползала из памяти.

Сейчас плотный гель подчеркнул особенности лиц и фигур обнаженных людей; словно сделал старика еще старше, практически мертвецом, а его молодого визави – красавцем с мужественным лицом и рельефной мускулатурой. Но особенно четко в этой тягучей жидкости проявились жесткие диски конструкции. Они будто зажили собственной жизнью; казалось, это невесомые лепестки роз колышет теплый летний ветер, и сейчас он начнет срывать их один за другим, и…

Наваждение, казалось, охватило и Лионель. Она стояла сейчас на специальной подставке, позволявшей ей видеть содержимое капсулы полностью. Вот она склонилась так, что ее лицо оказалось над конструкцией, над тем ее краем, что касался кончиком трубки виска старца. Губы аграфки, еще помнящие тепло уст несчастного Арни Лота, чуть приоткрылись, и наружу, сквозь пластик капсулы и застывший подобно камеди гель вместе с выдохом потекла команда:

– Начинайте…

Слово это было не обычным; оно переполнялось энергией, которой поделился Арни. Лия и толику собственной добавила. И эта гремучая смесь впиталась первым лепестком конструкции. Теперь последняя работала сама; Лия, вытолкнувшая из себя одним выдохом гигантскую порцию жизненной энергии, буквально распласталась на крышке. Сейчас ей доставало сил лишь следить за удивительным процессом, глубинного содержания которой она не могла знать. Первый лепесток истаял, растворился в геле. И что-то изменилось в паривших в капсуле мужчинах. Морщины в лице старика стали глубже, из него словно истаяла крупинка чего-то важного, что составляло саму суть разумного. И столько же не менее важного проявилось в лице молодого. Еще один лепесток, и еще одна порция жизни переместилась из тела одного разумного к другому. И все это в абсолютной тишине. Не слышалось даже дыхания Лии, стука ее сердца. А кроме нее, и двух разумных, замурованных в медицинской капсуле, ни одной живой души не было на расстоянии двух гиперпрыжков. Именно там стоял в ожидании контрольного срока крейсер-близнец «Салмат» со своей командой, и командой «Алмата» в качестве пассажиров.