Василий Лягоскин - Далеко от Земли. Часть первая - Ученик Древних

Это, несомненно, был разумный, но какой! Огромный, ростом больше двух с половиной метров, и размахом плеч таким, что Лия полностью поместилась бы на них в длину, еще и места немного осталось бы. И еще – он был покрыт волосами, или шерстью. По всему телу, но неравномерно. И только когда он в несколько неторопливых, но очень широких шагов приблизился к девушке, она, едва не теряя сознания от страха, поняла, что в тех местах, где густая бурая шерсть отсутствовала, ее замещали рваные шрамы и рубцы разной степени заживления. А из длинной резаной раны на мощной груди еще сочилась темная кровь.

Чудовище задрало голову к потолку, гулко бухнуло себя кулаком в грудь, прямо по ране, и что-то прокричало. Лионель не поняла ни слова, но инстинктивно поняла часть тирады – ту самую, что сопровождалось реакцией громадного мужского органа в заросшем особо густо паху. Все там зашевелилась, набухло, восстало навстречу такой мелкой для громады мышц и костей женщине-аграфке, и самец сделал последний шаг. Настолько стремительный, что Лия не успела испугаться еще сильнее, и провалиться в спасительный обморок, как оказалась погребена под живой плотью, в жалких остатках комбинезона, разодранном острыми когтями. От гиганта пахло остро и жарко; мужским потом, кровью и еще чем-то резким, от чего уплывающее сознание резко вернулось в голову. И в тот же момент ее буквально разорвало пополам дикой болью, а самец на ней зарычал довольно и торжествующе. Мысли маленькой аграфки заметались в отчаянии. Ей вдруг вспомнился братец, его глаза, его понимание близкой и окончательной смерти. Но у этого монстра глаза, которые он, несомненно, закатывал от похоти, были где-то в недосягаемом далеке. И сама Лия не могла пошевелить ни руками, прижатыми к телу грузной тушей, ни ногами, отказавшими от лавины боли. Единственное, чем могла шевельнуть сейчас Лия, это губами – чтобы чуть обнажить острые, как и у любой аграфки, зубки. Один из клыков задел тонкую кожицу раны на груди здоровяка, и в рот девушки потекла быстрая струйка горячей крови.

Лионель не вывернуло наизнанку; она не подавилась потоком жидкости, набирающим силу. Нет – она с изумлением и радостью провалилось в тот транс, что сопровождал девушку в последние мгновения жизни Армонвилля. Каждая капля крови здоровяка несла ей десятикратную, нет! – стократную дозу энергии, и она никак не заканчивалась. Конечно, вся кровь монстра никак не могла уместиться в пищеварительном тракте аграфки. Но этого и не потребовалось. Монстр отчаянно закричал, явно почувствовав свое последнее мгновенье в мире живых, и обмяк, полностью накрыв девушку телом. Но у Лионель теперь хватило сил, чтобы отбросить два с половиной центнера мертвой плоти в сторону, даже не заметив усилия. А потом встать, утвердившись на теплом, залитом кровью полу. Она стояла спиной к прятавшимся за стеной зрителям, но все равно видела, как они замерли стоя в удивлении и, быть может, в ужасе. И как Советник почти жалобно, но очень экспрессивно закричал на помощницу:

– Живо! Живо ее в капсулу!

Конечно, Аргениэль не бросилась сама к залитому кровью монстру – сейчас эту роль исполняла Лионель; она опять вызвала не помощь дроидов. А Лия не сопротивлялась; она отдалась ласковым манипуляторам механизмов, и поплыла назад по уже известному маршруту. И еще успела отметить, как в противоположную дверь арены шагнули другие дроиды – обычные уборщики; явно за мертвым телом.

И опять опустилась прозрачная крышка медицинской капсулы; из засыпающей Лионель привычно скользнула змейка, которая совсем скоро с каким-то злорадством донесла до своей хозяйки слова Аргениэли, которая чуть ли не легла на прозрачный пластик сверху.

– Лэр! – вскричала она, выпрямляясь, – это просто невероятно! Искин показывает уровень ментоактивности A8… нет, ошиблась – A9… Ой!

Аграфка за пластиком даже прикрыла рот ладошкой, а Советник в нетерпении изогнул тело невероятным образом, заглядывая в лицо помощницы, которая стояла впереди, и была ниже его на целую голову.

– Что – «Ой»! Что с ней происходит?

Помощница не отреагировала на вопрос шефа. Точнее отреагировала, но совершенно особенно. Она продолжала зачитывать монотонно, как мантру, непонятные для Лии буквы и цифры: « A10… B1… B5… C5… F5… H8».

– Все! – ожила она, наконец, – вернулись к исходной цифре. Наверное, это и есть ее природный уровень.

– Выводы буду делать я, – проворчал Советник, вернувший себе хладнокровие гораздо раньше аграфки, – а ты, Аргениэль, устрой эту уродку на третьем уровне. Помыть, одеть, накормить. Занять чем-нибудь. Да хоть игрушек ей принеси.