Александр Ивченко - Поиграем в ладушки?

Зеленый занавес листвы чуть колышется. За ним угадывается суета оркестрантов. Вечно у них так: в последнюю секунду нужно что-то переменить или поправить, сдвинуть стул, наклонить пюпитр с нотами! За спиной едва слышный гул партера, вежливый, но и нетерпеливый. С высоты лож раздается легкомысленное щебетанье. Ах, эти птицы порою совершенно не умеют себя вести!

Пора… Пора, пора!!! Поклон публике, стремительный разворот – взметнулись фалды воображаемого фрака! Дирижерская палочка взмывает вверх…

Вот она – секунда всеобщего молчания… Что? Кажется, началось?! Да! Началось…

– Цок… Цок… Тик-так…

Из глубины аллеи приближаются шаги. Это Старик-Часы. Он никогда не опаздывает. Он проходит по главной аллее ровно в восемь. Неспешное цоканье его подкованных башмаков, словно метроном, задает ритм огромному оркестру, замершему в ожидании. Старик-Часы высок, худ и сутул. Руки, как всегда, сомкнуты за спиной, в пальцах – шляпа. Вот бы как-нибудь незаметно опустить в эту шляпу конфету?! Привет, Старик-Часы!

– Ху-ху-Ха! Ху-ху-Ха!

Начинается музыка! Слева по аллее бежит Человек-Ветер. Он специально дышит так глубоко и громко – тренирует свои легкие. Два шага – выдох, третий и четвертый – резкий вдох: «Ху-ху-Ха! Ху-ху-Ха!» На каждый «цок» старичка – вдох и выдох бегуна. В его глазах что-то далекое, словно неживое. Будто он бежит здесь, и одновременно – в тысяче разных мест на земле. Его могучее тренированное дыхание раскачивает верхушки лиственниц в тайге и поднимают океанские волны.

Главная аллея, вымощенная плиткой – огромная клавиатура с разноцветными клавишами. Какие ноты сегодня возьмет Человек-Ветер? Ведь иногда он бежит мелкой трусцой и будто нарочно наступает только на узкие красные плиты – диезы и бемоли. Вступление получается сложным, дробным, путаным. Иногда он летит широкими скачками по большим прямоугольникам серых плит, и ноги его нажимают только на «белые клавиши». Тогда музыка выходит довольно однообразной, хоть и ритмичной.

Но подождите?! Что за чудо?! Сегодня Человек-Ветер играет что-то уж совсем необычное… Позвольте! Да ведь он перепрыгивает лужи!

Вот бег замедляется… Пиано… С белой клавиши – на красную! С красной – на белую. Острожное стаккато на носочках между луж.

Пиано, пиано! Впереди целое море!

Человек-Ветер вскочил на бордюр и выбил по нему семенящими шажками дробную трель… Куда же дальше?! Кругом вода?!

О, Боже мой! Что за дивный прыжо-о-о-ок! Форте! Фортиссимо!!!

Шлеп-плюх-плюх-плюх… Хм, не долетел… Надеюсь, ты не очень промок, Человек-Ветер?! Мокрые ноги на ветру никого не обрадуют.

– Тра-та-та-та-та-та… – голубиная стая, хлопая крыльями, сорвалась с разноцветных плит и начала выписывать круги в светлеющей синеве утреннего неба. Сонные голуби грелись под первыми лучами солнца, пробившимися сквозь листву, но черная кошка стремительным прыжком вспугнула птиц. Молодец, Корогуша! Надеюсь, ты успела выспаться?

– Жжжих! Жжжих! – далеко, на другом конце парка, мерно шуршат по асфальту метлы дворников.

Звуки просыпающегося города пока еще робкие. Но они множатся, наслаиваются. Они сливаются в радостную мелодию утра. Музыка эта еще нежна и ненавязчива. Но постепенно она набирает силу:

Резко гаркнула ворона. С соседнего дерева ей отозвались сразу две. В терцию. Так и заработали дальше на три голоса – синкопами.

– Бим… Бом… Бим-м-м-м! Бом-м-м-м! – врывается в хор тяжелый медноголосый колокол. То есть, конечно, это не колокол, а гидравлический молот, забивающий сваи на далекой стройке, но голос у него просто потрясающий.

Звуки воображаемой флейты легким шлейфом плывут за девочкой-гимнасткой. Она спешит на тренировку – гимнастический обруч в розовом чехле переброшен через ее плечо. Шаги ее легки и невесомы, но каждое движение исполнено молодой радостной силы, стремления вперед. Перепорхнув очередную лужицу, гимнастка вдруг сходу делает фуэте. Невидимая флейта переливисто смеется. Доброе утро, девочка-гимнастка!

Справа скрипят резиновые сапоги – будто пробует свои силы тромбон. Это шагает прыгающей детской походкой Человек-Привет. Все в нем блестит: его черная резиновая обувь, целая гирлянда значков на лацканах зеленой куртки, бритые под ноль виски, лаковый козырек его непременной кепки и такая же непременная, никогда не сходящая с лица, улыбка. Такая уж у него служба. Ранним утром Человек-Привет берет под мышку холщовую авоську и выходит из дому. Он несет свою улыбку, как флаг, шагая навстречу прохожим. Шагает затем, чтобы люди улыбались друг другу и здоровались друг с другом. Привет, Человек-Привет! А все-таки интересно – что у тебя в авоське?!