Виктор Мари Гюго - Собор Парижской Богоматери (адаптированный пересказ)

На темной извилистой улочке Гренгуар потерял цыганку из виду. Он остановился, чтобы прикинуть, куда ему отправиться дальше. Этот квартал Парижа поэт знал плохо, а вокруг не было ни души, чтобы подсказать ему, как выбраться.

В этот момент поэт услышал пронзительный женский крик и бросился на помощь. У подножия статуи Пречистой девы, которая была установлена на перекрестке двух улочек, горел тусклый уличный фонарь. В его неровном свете поэт разглядел цыганку. Она отчаянно отбивалась от двух мужчин.

– Стража! – громко крикнул Гренгуар и отважно подскочил к незнакомцам.

В нижних этажах окрестных домов зажегся свет. Послышался стук открываемых ставней. Один из державших девушку мужчин обернулся к Гренгуару, и поэт узнал Квазимодо. Его спутник тут же закрыл лицо плащом.

К чести Гренгуара надо сказать, что поэт не бросился наутек при виде двух противников. Однако он замер на месте и не сделал ни шагу вперед, чтобы отбить девушку. Вступать в бой с горбуном, отличавшимся огромной физической силой, было по меньшей мере безрассудно.

Квазимодо, одной рукой таща за собой упирающуюся цыганку, подошел к Гренгуару и ударил его кулаком наотмашь. Поэт отлетел назад и упал, ударившись головой о мостовую. Перевернувшись несколько раз, он скатился в сточную канаву и потерял сознание. Горбун взвалил девушку на плечо и зашагал вниз по улице. Его спутник показывал дорогу, а белая козочка с жалобным блеянием бежала сзади.

– Помогите! Помогите! – кричала цыганка.

– Стойте, негодяи, отпустите девку! – раздался голос.

Из-за угла появился всадник на белом коне – офицер, начальник королевских стрелков. Он стремительно подскакал к похитителям и выхватил шпагу из ножен. Горбун и его спутник от неожиданности остановились. Вырвав цыганку из рук ошеломленного Квазимодо, всадник перебросил ее поперек седла. Все произошло в течение нескольких секунд.

Горбун опомнился и бросился на офицера, чтобы отбить у него свою добычу. Однако в этот момент в конце улицы показалось полтора десятка вооруженных стражников.

Квазимодо обступили со всех сторон, схватили, скрутили веревками руки за спиной. Он рычал и кусался, но стрелки не обращали на это внимания. В суматохе никто не заметил, что таинственный спутник звонаря бесследно исчез.

Тем временем офицер галантно протянул спасенной девушке руку и помог ей поудобнее устроиться на его лошади. Цыганка, грациозно выпрямившись, положила руки на плечи молодого человека и несколько секунд не сводила с него восхищенных глаз. В свете фонаря она разглядела, что ее спаситель отличался очень приятной внешностью. Высокий, стройный, темноволосый, синеглазый, он походил на сказочного принца. Его горделивая осанка, роскошный мундир, тонкие и сильные пальцы, которыми офицер бережно поддерживал цыганку за талию, указывали на его высокое происхождение. Офицер смотрел на девушку таким проникновенным, оценивающим мужским взглядом, что у нее перехватило дыхание. Крайне своевременное вмешательство и действенная помощь сделали его в глазах уличной танцовщицы настоящим героем.

– Как ваше имя, господин офицер? – с нежностью в голосе спросила цыганка.

– Капитан Феб де Шатопер, ваш покорный слуга, красавица, – приосанившись, ответил офицер.

– Благодарю вас, капитан, – промолвила она и прикоснулась к его щеке губами.

Молодой человек принялся самодовольно подкручивать усы. Цыганка одарила его влюбленным взглядом, а потом внезапно соскользнула с лошади и растаяла во мраке.

– Черт! – досадливо воскликнул Феб. – Я хотел оставить девчонку!

– Ничего не поделаешь, капитан, – ухмыльнулся один из стрелков, кивая в сторону связанного горбуна. – Пташка упорхнула, нетопырь остался. Придется заниматься службой.

– И то верно, – согласился офицер. – Стяните-ка его ремнями потуже. Надо же, какой редкостный урод.

Квазимодо повели в тюрьму.

Оглушенный падением, Пьер Гренгуар несколько минут пролежал без сознания в сточной канаве у подножия статуи Пречистой девы. Мало-помалу он стал приходить в себя и вспомнил произошедшую на его глазах сцену насилия.

– Цыганка отбивалась от двух мужчин, – пробормотал поэт. – Значит у Квазимодо был сообщник. Но кто?

С горбуном никто не водил дружбы, его даже никто не мог бы нанять, чтобы похитить девушку. Ни один человек, за исключением священника Клода Фролло, не умел общаться с глухим звонарем. Суровый, надменный образ архидьякона смутно промелькнул в памяти поэта и связался с образом человека, закрывавшего лицо плащом, но Гренгуар тотчас отмел эту мысль. Клод Фролло был известен монашеским поведением, его добродетель вошла в поговорку, его репутация считалась безупречной. Он попросту не интересовался женщинами, тем более цыганками.