Татьяна Нефёдова - Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

– Добрый день! Что бы вы хотели выпить? – спросил бармен по-английски, безошибочно определив в Никите иностранца.

– Бонжур, месье. Рюмочку «Кира», пожалуйста. – На бытовом уровне Никита сносно владел английским, но сейчас, конечно, пустил в ход свой отличный французский. Бармен с довольной улыбкой слегка наклонил голову, отдавая должное не то его лингвистическим способностям, не то алкогольным предпочтениям.

Легкий аперитив «Кир» из белого сухого вина с черносмородиновым ликером «Крем де Кассис» приобрел известность во Франции и за ее пределами после Второй мировой войны. Священник Феликс Кир был героем Сопротивления, а после войны в течение двадцати лет оставался мэром Дижона и одним из пропагандистов идеи городов-побратимов. Принимая в мэрии многочисленные делегации, он предлагал гостям региональный коктейль «Блан-кассис» из белого сухого вина с добавлением ликера «Кассис де Дижон», который исторически производился в окрестностях города. Таким образом, предприимчивый мэр пропагандировал сразу два продукта местного производства – вино и ликер. Поскольку значительная часть запасов бургундских вин была конфискована фашистами, в ход шло вино не лучшего качества, и душистый ликер удачно скрывал его недостатки. Вначале право использовать свое имя в названии коктейля Феликс Кир предоставил только одному дижонскому производителю – дому Lejay-Legoute, который разливал коктейль в бутылки в готовом виде. В 1952 году этой компанией была зарегистрирована торговая марка Kir. Название прижилось. Позже появились альтернативные варианты коктейля, в которые входит не черносмородиновый ликер, а ежевичный или даже персиковый.

Никита намеренно заказал «Кир», чтобы продемонстрировать осведомленность и сократить дистанцию. План сработал. Улыбающийся бармен прихватил с соседнего столика пустые бокалы и направился к стойке.

Пока он звенел бутылками, Никита огляделся.

Бар выглядел неожиданно. В элементах ар-деко усматривались признаки культурного бунта: кого-то когда-то здорово достало Средневековье. В пику старинной кладке и дубовым балкам, заведение украсили хрустальными бра, затейливыми стегаными диванчиками и барными стульями с обивкой под зебру. Вальяжный интерьер многократно отражался в расчерченном на ромбы зеркале за барной стойкой. Рама зеркала была, пожалуй, самым роскошным предметом в баре – широкая, плоская, из благородного темного дерева и ажурного металла. «Неплохо, – подумал Никита. – Может, для моей гостиной такое подойдет? Хотя не знаю…»

От размышлений над стилевыми противоречиями его вскоре отвлекли крики снаружи.

Под каменными сводами галереи за двумя сдвинутыми столиками сидела шумная и уже нетрезвая кампания. Пятеро мужчин разного возраста в рабочих комбинезонах пили пиво. Они были с ног до головы покрыты строительной пылью и вряд ли мыли руки перед едой. Разговор шел на английском.

– Смотри, Дилан, твоя жена опять приедет за тобой, как вчера, и будет тебя ругать, – ржал длинный худой человек с глазами навыкате.

– Пусть приезжает!

Далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье.

Дилан был коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Рыжеватые кудри довершали его портрет, никак не соответствующий представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.

– Это англичане? – тихо спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав на работяг.

– Не совсем, месье, – ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. – Дилан – валлиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двое – англичане, еще двое – голландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда вы?

– Из России, – ответил Никита.

Он пристально посмотрел на хозяина бара, пытаясь понять, как тот воспримет новость.

Хозяин-бармен не выказал ни восторга, ни испуга:

– У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.

И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, новоиспеченного французского домовладельца.

Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал: