Денис Червяков - Зона покоя

Пришел в себя Кондрат, когда Денис его по щекам отхлестал. Поднял на сына испуганные глаза:

– Эрлик 2 2 Эрлик (монг. Эрлэг ; Эр-Каан (южноалт. Эр-Каан ) – в монгольской мифологии владыка подземного мира, высший правитель царства мёртвых. По представлениям алтайских шаманов Эрлик описывается следующим образом: чёрные, густые, кудрявые волосы, спускающиеся на плечи, большие чёрные усы, которые он закладывает за уши, длинная до колен борода. , мать его за ногу.

– Водка – твой Эрлик, – ответил сын и вышел.

Но Кондрат призадумался…

Темиров вез Амыра в мотоциклетной коляске, перекрикивая мотор, спрашивал:

– Отец бил?

Мальчишка мотал головой (с детства не разговаривал).

– Честно?.. Чё сбежал тогда? Лунатил опять?..

Темиров привез мальчишку к дому. Вошел. Хозяева спали, воняло пьянкой. Темиров отвел пацана к кровати, накрыл одеялом. Вернулся к столу, за которым спал хозяин – отец мальчика. Взялся за ремень и за ворот, потащил из дома. У мотоцикла бросил на землю. Хозяин проснулся, завыл.

– Лезь в люльку, – скомандовал Темиров.

Подбодрил пинком. Сел за руль, поехали.

Привез к дереву, с которого снимал Амыра.

– Здесь нашел твоего малого. Не сожрут, придешь трезвым – поговорим.

И поехал в поселок, слыша проклятья за спиной…

Темиров остановился на дороге. Подумав, порулил в степь.

Охранник не пускал его на территорию фермы – приказ хозяйки. Темиров требовал ее позвать, ругался, угрожал. Но только заставил охранника вызвать по рации остальных, в основном бывших коллег ментов. Которые смотрели теперь на него свысока и насмешливо. Развернулся, уехал.

Гнал вдоль изгороди. Затем вдоль кукурузного поля. Остановился, решился. Рванул через заросли, которые скрывали плантацию от посторонних глаз: летел через кукурузу, потом через мак. Пока не выехал к вагончику, из которого уже выходила его бывшая жена Эде (Старшая Сестра) Темирова.Бежали от ворот охранники. Эде их остановила – сама разберётся.

Вошли в вагончик. Сели молча. Эде кинула на стол пакет с наркотиком:

– Это последний, больше не будет – не рвись, не приходи…

Темиров быстро засыпал под действием наркотика, а Эде садилась рядом. Темиров всегда видел во сне сына. Играл с ним, разговаривал. Эде слушала и улыбалась сквозь слезы. Но Темиров неожиданно мрачнел, тяжело дышал, как от бега, кричал имя сына, будто терял его. Неотвратимо. И Эде уже рыдала… Она не хотела этого видеть и слышать, но желание почувствовать рядом сына, пусть не наяву, а всего лишь в наркотическом сне мужа, было сильней…

Наконец Лена добралась до поселка. Окна в доме не горели, дверь была на замке. Где всю жизнь в их семье прятали ключ, она, конечно, помнила. Но дом был какой-то пустой и покинутый, и Лена отправилась в продуктовый магазинчик, которым заправляла мать.

И магазин был закрыт. Правда, как показалось Лене, изнутри. Но достучаться Лена ни до кого не смогла. Решила направиться прямо в больничку. Уж если мать там, то там же мог оказаться и Мишка.

А Мишка прятался в магазине. С ним был друг Тезек (Кал(секрет имени мы узнаем со временем) ). В темном небольшом помещении с парой витрин, кассой и холодильником для мороженого они сидели на корточках и тихо переговаривались. О том, что Лене деваться некуда – пусть едет прямиком в больничку и сидит там с матерью. «Все-таки родная дочь». И его, Мишкина, совесть чиста – мать под присмотром. А они будут сидеть здесь, пока «дело не доделают».

А дело было такое. Сейчас в холодильнике под мороженым лежала мумия, которую парни случайно обнаружили в степи в природном подземном холодильнике. И решили продать, сообщив знакомому, который мог напрямую связаться с Бирке (Гнида) Малтаевым (Топор), местным средней руки бандитом, торгующим с китайцами, монголами и казахами наркотой, угнанными тачками, музейными реликвиями, археологическими находками – чем придётся. И теперь Мишка с приятелем ждали от Бирке гонцов с деньгами.

Лена дремала, свернувшись под кофтой, на не застеленной больничной койке. У противоположной стены палаты спала мать. Неожиданно резко проснулась, возвестив, что ей срочно нужно к шаману. Лене сквозь сон что-то другое послышалось. Как поняла, ушам не поверила. Ее мать, проработав всю жизнь в кожвене, цинично отвергала любую веру от примет до богов, окромя уверенности в неколебимую власть человеческих пороков. Мать думала, что разговаривает с Мишкой, и удивилась, увидев дочь. Неприветлива была мать. Выяснилось, что Мишке она запрещала сообщать о себе, а уж тем более вызывать дочь. Но Мишка от рук отбился, грезит какими-то миллионами, обещает матери лучших врачей, а самого нет… А ей приспичило к шаману, потому что он её, видите ли, призывает…