Михаил Савинов - Коновал. Книга вторая

Глава 1

Тайга. Как много величия в этом слове. Сколько красивых и романтичных песен, было сложено во славу ей, какими только возвышенными эпитетами не награждали ее писатели и поэты, вдохновенно воспевая величие и красоту бескрайних сибирских просторов.

Однако устало бредущему по ней человеку, было сейчас на все это глубоко плевать. С каждым проведенным в лесу часом, он все более люто и зло ненавидел эти заповедные, безжалостно пожирающие остатки его сил, места.

По всем расчетам путника, шел уже пятый день, как он, потеряв направление и ориентиры, бестолково блудил по этим бесконечным, едва отошедшим от зимы и невероятно похожим друг на друга пологим лесистым сопкам и заболоченным талыми водами низинам. Скудный провиант, брошенный им в спешке в рюкзак, кончился еще два дня назад, а рассчитывать на щедрые дары природы ранней весной, путнику уж точно не приходилось.

Но, похоже, не только голодный желудок был сейчас его главной проблемой. Тяжело передвигая ноги, обутые в раскисшие от воды кирзовые армейские сапоги, он на пределе своих сил поднялся на вершину очередной сопки, где тут же обессиленно рухнул под старой сучковатой сосной, на которую, вероятно имел большие виды.

Следующие полчаса, человек в просто лежал ничком на холодной, еще не прогретой солнцем влажной земле, похоже не имея сил даже пошевелиться. За тем он, со стоном перевернулся на спину, и с трудом освободившись от лямок не большого потрепанного временем рюкзака, вновь устало раскинулся на мягкой мшистой почве. Однако проклятая сырость была просто не выносима и путник, неохотно оставив это губительное для здоровья занятие, невольно приподнялся с земли и неуклюже уселся на подсунутую под себя ногу, при этом ничуть, не реагируя на промокшую насквозь штанину.

Потухшие глаза изможденного скитаниями человека, не выражающие казалось каких-либо эмоций, равнодушно прошлись по окружающему его лесу, и остановился на своем, изрядно выцветшем вещмешке.

Если бы кто увидел его в эту минуту, то несомненно обратил внимание на ту невероятную перемену, что произошла в мученическом облике бедолаги. Худое, небритое лицо мужчины, буквально ожило слабой улыбкой, да и сам он как-то разом подобрался. Уверенным движением худой руки он подтянул к себе рюкзак и стал его нервно развязывать. Покончив с этой не хитрой процедурой, странник вновь дико осмотрелся по сторонам, и аккуратно, словно то была хрустальная, тонко сработанная ваза, вытащил из него плоский, но достаточно тяжелый предмет, который был плотно замотан в далеко, не свежую портянку. Положив сверток перед собой, мужчина на какое-то время словно окаменел. Когда странника чуток отпустило, он медленно, как завороженный раскрыл влажную тряпицу и горящими глазами, буквально впился в крупный, дискообразный слиток ярко-желтого метала, покрытый множеством округлых впадинок и небольших окатанных бугорков разной величины, что в целом, очень сильно напоминало знакомый каждому человеку облик извечного спутника земли в его полнолуние.

И вновь в усталом мозгу обладателя необыкновенного по ценности золотого самородка, всплыли яркие события пятидневной давности.

Глава 2

Золотодобывающая артель, в которую Николай Ипатов устроился рядовым бульдозеристом, только-только приступила к вскрытию отведенного ей золотосодержащего участка, тем самым начиная свой очередной сезон старательских работ.

Снимая верхний, преимущественно растительный слой почвы, Николай, немного глубже, чем это полагалось, воткнул отвал бульдозера в землю и чисто профессиональным взглядом, выхватил из движущейся перед ним бурой массы, какой-то странной формы камень. Вернее сказать как тот, не совсем естественно для своих размеров, сполз вниз с полутораметровой сырой насыпи.

Малость поразмыслив, старатель остановил ревущую технику, и прихватив с собой фляжку с родниковой водой, спрыгнул с гусеницы вниз, после чего, не спешной походкой направился к этому, заинтересовавшему его предмету.

Ковырнув плоский камень ногой, Ипатов с замирающим сердцем, физически ощутил его необыкновенную тяжесть. Дрожащей рукой, медленно поливая предмет из фляги, Николай принялся пальцами другой руки усиленно сдирать с него слой налипшей вязкой грязи.

А буквально через минуту, бульдозерист уже стол на коленях и ошалело пялился на огромный, дискообразный самородок золота. Что на тот момент творилось в его голове, догадаться было сложно, впрочем, он и сам, про это вспоминал потом с большим трудом.