Игорь Олен - Войны инков. Incas

Ибо Сын Солнца, вёл честный инка, прибыл из Куско, кой вдалеке от них (от мапуче), лишь для того, фактически, « дабы делать добро, как делал он в отношении подданных, подчинённых империи, но не ради господства или для выгод »; главное, что « их собственность не убудет – даже умножится от внедрения рыночных, оросительных, земледельческих и других новин; всем оставят их земли, где проживают »; инкам лишь нужно, « дабы служили их богу Солнцу, выйдя из варварских отношений ».

Женщина спорила:

– Я мать лова. Я не хочу вас. Вымазав кровью стрелы и копья, скоро пойдём на вас. Год назад приходили – мы вас прогнали. Прочь, прочь за Мáульи! Там рубеж!

И старик ткнул клюкой своей тоже к северу.

– Прочь, прочь! Мать правду знает.

Женщины и мужчины сдвинулись с криком: – Прочь, прочь за Мáульи!!

Генерал сел в носилках и подытожил: – Инки не ищут ссор, тем не менее воле Солнца-Отца послушны. Мы вас научим жить.

И он отбыл. Арауканы, или мапуче, сопровождали, вздевши оружие.

Через месяц всё повторилось, только: «За Мáульи!!» – говорили шесть-семь вождей и посла провожали толпы. Тьмы огней зажигались каждою ночью на порубежье.

В третий раз генерал видел тридцать старейшин арауканов и, возвратясь, рассказывал: – Говорил Кила-кýра – главный мапуче-камнепоклонников. Набралось тысяч сорок. Злятся, война не вовремя, им-де надо поля полоть.

Молодой Урку Инка пылко вскричал: – Вели, отец! Я с мешкотными и тупыми аймарцами 42 42 Народы близ озера Тити-Кака; их отличали дородность и флегматичный нрав. их сейчас разгоню, клянусь!! Дай прославиться и вернуться с триумфом! Дай победить! Что медлишь?!

– Пусть прибывают, Урку, поганые; пусть стекаются, – возражал император. – Разом их и побьём!

Сын меньший, рыжий и хмурый, что отирался около взрослых, выложил ломаным детским голосом: – Будем ждать – превзойдут числом.

– Обоснованно! – согласился Владыка.

Утром рать вышла, выставив пики… Вот Солнце брызнул, и золотой доспех Тýпак Инки Йупанки, крепко державшего в дланях кубки, вспыхнул в лучах. Он молвил:

– Мы, волей Солнца, нынче пришли сюда. Дай победу, Отец! Испей перед битвой с сыном!

Кубок он выпил, правый – пролил в траву, а затем взошёл в боевые носилки.

Трубы завыли, стукнули бубны и барабаны; взмыли штандарты. Йýки и Пако, бледные и со вставками шерсти белого цвета в мочках ушей, – знак пóкес, – в страхе болтали: «Выдь, Йýки, первый! Ты мордой в язвах их напугаешь». – «Пако, ты тоже… Ты стал десяцким, ты плавал к рыбам! От храбреца злыдни вмиг сбегут!» – «Йýки, верно! Пóкес храбрее арауканов!» – «Пако, десяцкий! Вместе не страшно!»

Армии прянули друг на друга… Стрелы посыпались… Йýки в страхе согнулся и обмочился. Пако водил щитом, жмурясь стрелам, глядя на раненных и убитых, и, вдруг рванув вперёд, сшибся с кем-то неловко; после свалился в яростной давке, встал затем и с копьём налетел на дылду, кой его сбил щитом, а пришед в себя, различил Синчи-рýка, темника, в самой гуще врагов и – толпы, страшные, в шкурах. Он замахал копьём, точно бешеный. Синчи-рýка, оскалясь, выкрикнул издали:

– Бейся, храбрый!

Видя героя, САМ отрядил в бой тысячу. Враг попятился.

Инки шли в наступление.

– Вáрак, Вáрак, сюда его! – повелел император.

Самоотверженный прыгнул в битву.

Весь окровавленный, Пако бился и охнул, ибо почувствовал сзади руку. «Ты, Пако?..» – «Вáрак?.. Инка-по-милости?..» – «Пако, стой. Ясный День зовёт…» Оба, вырвавшись из сражения, поплелись в тылы. Император ткнул скипетром Пако, павшего ниц.

– Смельчак, кто по морю плыл?! Сотник! Айау хайли!!

Все подхватили: – Хайли-ахайли!!

Пако поднялся и опоясан был поясом в знак того, что он сотник.

– Вновь иди и злодеев бей!

Пако брёл следя, как несли с поля раненых и как лекари лили в раны бальзамы, сыпали травы для воскурений, громко камлали.

Солнце упал в холмы. Стяги в ставках сторон качнулись. Раковины взвыли, инки попятились. Отошли и мапуче…

В лагере, у костров на шкурах, воины ели, пили и спали. Ночью начальники пяти тысяч (звали их «мастера, ассы боя», или полковники), с генералами (áпу), ведшими десять тысяч и больше, смыли кровь с лиц своих и пошли к шатру на совет к императору. Тем и тем жёлто-красные нити крыли виски; до плеч у них висли диски из золота на огромных ушах, как следует инкам крови. Только куда там «мастеру боя» Пáваку до Мамáни – вроде бы родича, но от брака их предка с главной женой, не с младшей? Чтó даже доблестный Синчи-рýка – сын от наложницы, не от пальи-супруги, а уж тем более не от койи?